Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2(СИ)

В полдень 16 апреля у Фиделя была намечена встреча в отеле «Статлер Хилтон» с госсекретарем США Кристианом Гертером. Сама встреча Кастро с чиновниками Госдепартамента не вышла за рамки обычного протокола. Короткое чаепитие, обмен стандартными фразами. Между собеседниками ощущалась стена взаимного недоверия. Кастро сказал Гертеру о желании революционного правительства Кубы улучшать отношения с Соединенными Штатами и подчеркнул, что приехал в США не для того, чтобы просить займы. В конце беседы произошел интересный эпизод. К Фиделю Кастро подошел один из чиновников и представился: «Я Уильям Уилланд, шеф Карибского отдела Госдепартамента США. Доктор Кастро, я тот человек, который занимается делами Кубы». Кастро лукаво улыбнулся, грамотно, по Станиславскому, выдержал паузу и ответил всего лишь одной фразой: «Простите, но тот, кто занимается проблемами Кубы — это я!»

Кастро пробыл в США почти две недели. Он встречался с сенаторами и очаровал их своей непоколебимой убеждённостью. Выступление Фиделя в конгрессе вызвало овацию. Фидель заворожил идеологических противников своей речью на английском языке. Чтобы убедить их, ему достаточно было произнести несколько фраз. Он мог убедить их, потому что никто не был убежден больше в справедливости его слов, чем он сам.

Американские законодатели одобрили его теплые и искренние высказывания об «отцах—основателях» Соединенных Штатов. Фидель упомянул об Аврааме Линкольне, отметив, что он был одним из его кумиров в детстве.

В тот же день, 17 апреля, у Кастро состоялась встреча с директорами североамериканской прессы, по приглашению которых Фидель прибыл в США. Он заявил о желании Кубы заключить справедливый торговый договор с Соединенными Штатами, подчеркнув, что с 1948 года дефицит Кубы в торговле с США составил 1,5 миллиарда долларов. «Куба нуждается в таком торговом договоре, в котором для обеих сторон стоимость импорта равнялась бы стоимости экспорта. Куба будет продолжать покупать в США, — сказал Фидель, — но при этом упор будет сделан на покупку материалов, необходимых для индустриализации страны»

Фидель встречался с американским народом и репортёрами, беседовал со студентами и выступал по телевидению, где недоброжелатели из СМИ попытались устроить ему настоящую политическую порку. Кастро признался, что в студии канала Эн—би—си, куда его пригласили для участия в популярной передаче «Встреча с прессой», он чувствовал себя, как на допросе у прокурора.

Американские репортеры старались спровоцировать Фиделя, односторонне и часто в искаженном свете рассказывая о происходящем на Кубе, и так же тенденциозно комментируя его пребывание в США. Некоторые обозреватели прямо указывали, что Соединенные Штаты должны принять меры для того, чтобы не дать возможности «закипеть странам Карибского моря», так как это привело бы к обострению положения вблизи южных границ США и создало бы угрозу коммуникациям через Панамский канал.

После беседы с репортёрами Кастро встретился с Ричардом Никсоном. Взаимопонимание на этой встрече не сложилось. Вице—президент представил Эйзенхауэру довольно жесткую характеристику Фиделя: «Моя оценка его как человека несколько неоднозначна. Однако мы можем быть совершенно уверены в том, что он обладает теми неопределимыми качествами, которые делают его лидером. Что бы мы о нем ни думали, он станет важным фактором в развитии Кубы и, очень возможно, в делах Латинской Америки в целом. Он кажется искренним, но или невероятно наивен в отношении коммунизма, или находится под коммунистической опекой.

Но так как он обладает силой руководителя, о которой я говорил, единственное, что мы можем сделать, это по крайней мере попытаться сориентировать его в правильном направлении. Либо Кастро невероятного простодушного мнения о коммунизме, либо он находится под его властью. Не надо предаваться иллюзиям: это не яростный мятежник подобно Боливару, нам необходимо действовать в соответствии с обстоятельствами».

Фидель Кастро, как выяснилось впоследствии, тоже не питал особых иллюзий в отношении встречи с Никсоном: «Когда Никсон начинал говорить, его было не остановить. Он имел привычку поучать латиноамериканских правителей. Он не набрасывал того, что думал сказать, и не записывал того, что говорил. Даже ученику начальной школы не приходилось выслушивать столько уроков сразу о демократии, антикоммунизме и остальных предметах, связанных с искусством правления. Он был фанатиком развитого капитализма и его господства над миром в силу естественного права. Он идеализировал систему. Другого он не воспринимал, не было ни малейшей возможности вести с ним разговор».