Цвет тени (СИ)

— Есть. У всех них, — Кай обвел кажется каждого защитника своим странным, неживым взглядом. Рейнольдс невольно поежился — ощущение, будто лютый ветер пробрался под камуфляж. — Надежда по имени Рейнольдс. Ты был создан для этого мгновения. Каждый твой шаг вел тебя к этой битве, Рейнольдс, и сейчас именно ты можешь спасти всех, если откроешь своё сердце и позволишь удивительной силе наполнить тебя. Силе, которую тебе даровала Мелета Светлая.

— Какой силе? — не понял Призрак.

— Силе вдохновения, Рейнольдс. Ты был благословлен поцелуем музы — тем особым видом магии, которыми они одаривают гениев перед созданием шедевра. Ты ведь чувствуешь её, не так ли? Ощущаешь, как меняется твоя магия, но не осознаешь до конца, потому не можешь воспользоваться ею в полной мере. Прими это и ты закончишь все одним взмахом, ведь равной силы Теневой Мир не видел даже во времена Нарцисса.

— Которого вы, кстати, и уничтожили, — напомнил Рейнольдс, пытаясь переварить всё услышанное. Звучало слишком нереально, но ледяные инквизиторы не славились чувством юмора. — Вам-то какой резон с этого, вы никогда не позволяли великой силе появляться в этом мире.

— Верно, Рейнольдс, потому я предлагаю тебе сделку.

— Я не заключаю сделок.

— Ты — сын своего отца, значит, заключаешь. Он ведь тоже хотел спасти мир, знаешь ли… — серые губы навсегда замершего в своей миссии Кая скривились. Он помнил тот день, будто все произошло только сегодня. Для вечных время течет совершенно по-другому.

— Заклинание, которого никогда и не было… — пробормотал внезапно прозревший Рейнольдс.

— В обмен на собственную жизнь. Приемлемая цена. И в обмен на алхимическую формулу, которая навсегда свяжет чудовище из другого мира, дабы оно не угрожало никому.

Он не пытался оскорбить, ледяные инквизиторы были слишком равнодушны к этому. Им дано лишь констатировать так, как они понимали события. Рейнольдс — дитя химеры — был рожден в Хаосе, под грохот барабанов войны, потому по-другому его назвать нельзя было.

Чудовище из другого мира…

— Так зачем вы хотите, чтобы я разорвал намордник?

— Мир умирает, — повторил Кай. — Рейнольдс Ратценберг, мы можем позволить тебе использовать твою силу и сорвать алхимическую формулу с тебя в обмен на твоё сердце. Выбирай. Либо сила, либо сердце.

Кай умолк, Рейнольдс растерялся. Он знал эту формулировку. Читал о ней в летописях, но никогда не верил. Призвавший инквизиторов мог торговаться, но когда те приходили сами, выбор всегда был один — «либо сила, либо сердце». Кто бы мог подумать, что старинные легенды таили правду. И уж никто не предвидел, что персонаж детских сказок нес в себе столько смертей.

Сердце…

Они навсегда замораживали его, превращали в кусок льда и обладатель силы становился её слугой, рабом, слепым орудием против врагов своего мира. Никаких чувств. Никаких эмоций. Никакого вдохновения со временем. Всё всегда под контролем. Идеальное орудие.

Не ради этого ли его создали?

Но… Как же Мелета с её улыбкой? Муза, пахнущая карамелью, летом и надеждой? Её голос, звучащий, словно музыкальные сонаты Бетховена, более не всколыхнет ничего? Её глаза никогда не согреют? Или Алира её ледяной любовью, которая никогда не предавала? Она была его единственной семьей, благодаря этой вампирше он никогда не чувствовал себя сиротой. Алира делила с ним свой дом, свой клан, свою жизнь и никогда не требовала ничего взамен. Или лучший друг Ричард — надёжная опора, единственный, к кому он мог повернуться спиной? Их совместные битвы и вылазки, редкие вечеринки и походы на футбол…. Ричард заставлял его чувствовать себя нормальным. Или Альбрехт, к которому он, Рейнольдс, так часто бывал несправедлив? Колдун, вложивший в него все свои знания и умения…

Его сердце умрет навсегда и они будут потеряны. Он ничего не забудет, но не сможет больше ничего ощутить. Более не будет ничего — ни-че-го. Пустота. Так ледяные инквизиторы убивали. Медленно сводя с ума.

Месяц назад он бы не сомневался. Ему казалось, что он, в самом деле, бессердечный, но заблуждение было рассеяно. Легко носить маску, не страшно бесстрастно смотреть на мир, однако… что станет, когда маска навсегда прирастет к лицу?

Некоторые создания жили без сердца… Алира, к примеру, отлично справлялась — оно никогда не билось и вампирша не ведала чего лишена, но ему же, в случае согласия, предстоит иное. Он никогда не был вампиром.

— Я… я согласен, Кай. Мне нужна сила, — Рейнольдс не думал о Мелете, он смотрел на друга, который, пав на колени, истекал кровью. Он вспомнил предсмертный крик Хит. Он не забыл, как отчаянно защищалась Алира, вмиг ставшая такой хрупкой против валькирий. Разве мог он колебаться?

Он выбирал силу не ради мира, а ради тех, кого он потеряет навсегда. Ради того, чтобы они жили.

Кай, который ни капли не сомневался, кивнул и коснулся своей обжигающе холодной рукой грудной клетки Рейнольдса. Под его пальцами, словно зная о предстоящей участи, сердце забилось сильнее. Колдуну даже стало больно, так тяжело оно стало бухать в груди, словно желая проломать ребра.

— Прости меня, Мел…