Цвет тишины

Он шел через толпу людей. На лице каждого человека была маска, и только на нем самом маски не было. Его постепенно начали окружать, кольцо сжималось. Ему что-то кричали, но он не понимал слов. Людей становилось все больше, они собирались вокруг, их голоса наслаивались друг на друга. Они кричали ему, а он не понимал слов.

Сначала ему казалось, что он не понимал их языка, но потом с ужасом догадался, что просто не слышит. Не слышит ни слова. В него стали кидать камнями, какими-то вещами, пока кто-то не попал под колени. Он упал на землю, протянул руку, но ему не дали подняться. Он вставал, и его сбивали снова.

Он рывком сел в импровизированной постели. Сон оставил вязкое ощущение, футболка прилипла к телу, его трясло. Тишина ночи уплотнилась, стала черной, бездонной и безразличной. Он был один в спальне. Один в целом мире. Впервые за все время жизни в доме-ракушке Серый почувствовал себя по-настоящему одиноким.

***

Чуть до этого на работе Йона крутил в руках планшет, с которым ездил в госпиталь. Фредрик Тахти Джонсон, Юдзуру Ямано, Рильке Шнии, Сати Сьёгрен. Люди, которых они допрашивали. Люди, которые считали ножевое ранение несчастным случаем. Он снова и снова задавал Тахти одни и те же вопросы, и Тахти снова и снова повторял одни и те же слова: «никто не виноват».

Старший напарник занимался теперь другим делом. Он принес кофе из холла, опустился в рабочее кресло. Йона взял со стола его очки, протер салфеткой из микрофибры и вернул обратно в футляр.

– Они не хотят подавать заявление, – сказал он. – Что мне делать?

– Ничего ты не сделаешь без заявления, – сказал Оскар. – Если потерпевший не хочет заявлять на нарушителя, то мы бессильны.

Йона помолчал.

– Как-то хочется ему помочь.

– Ну вот а он этого не хочет, – напарник пожал плечами. – Или ты думаешь, что хочет?

– Я спрашивал, не запугивали ли его, не угрожали ли, мол, если заявишь, то то-то, но он говорит, что нет. Что он так сам решил.

– А что этот его глухой приятель? Который свидетель.

– Они нормально общаются, – Йона пожал плечами. – По крайней мере, со стороны не похоже, чтобы они ругались. До поножовщины? Нет, это вряд ли.

– Ну и расслабься, – Оскар закурил, и дым пополз по бумагам на столе. – Бывает такое.

– Бывает, что человека пырнули ножом, и он считает это несчастным случаем?

Напарник рассмеялся.

– Я тоже таким был, вот как ты. Когда только пришел в отдел.

– Каким? – Йона всплеснул руками. – Желающим помочь?

– Наивным. – он посмотрел на Йоханнеса, улыбнулся, поднял раскрытую ладонь. – Но это нормально, не злись. Через эту фазу каждый проходит.

Йона смотрел на него возмущенно, потом прикрыл глаза и с шумом втянул воздух.

– Что мне делать тогда?

– Оставь их в покое, да и все. Будет нужно, сами позвонят. Продолжай делать свою работу.

– То есть дело закрыто?

– То есть нет никакого дела.

///

Рев мотора катера проткнул тишину насквозь. Серый этого не слышал. Он просто в этот момент подошел к окну. Там, у мостков, швартовалось небольшое рыбацкое судно. Вокруг маячили черные силуэты людей. И его сердце ушло в пятки.

Серый выбежал на антресоль в тот момент, когда открылась парадная дверь. Первым вошел человек в синей корабельной куртке, Серый узнал его, он вел катер той ночью. Он придержал дверь, пропуская остальных внутрь. Оску нес Рильке на руках, завернутого в пледы. Следом шли еще люди. Один из них нес в руках какую-то конструкцию, состоящую из черного брезента и металла. Людей было много, все суетились, Серого кто-то толкал, потому что он стоял на самом проходе. Стоял и не мог заставить себя отпустить перила и спуститься в холл.

Кровь отлила от лица, когда Серый понял, что непонятной конструкцией оказалась сложенная инвалидная коляска. Сердце забилось у самого горла. Медленно, на негнущихся ногах, Серый пошел по ступеням, цепляясь за перила, неотрывно наблюдая, как Оску с кем-то в синем устраивали в коляске Рильке.

Вокруг собралась маленькая толпа. Серый протиснулся внутрь. Рильке сидел в инвалидной коляске, укутанный в пледы, белый как простыня, с кругами под глазами. Он перевел на Серого взгляд, и Серый неуверенно помахал ему рукой в знак приветствия. Рильке чуть заметно кивнул.

Серый хотел хоть что-то сказать, спросить, как Рильке себя чувствует, что вообще произошло, и что будет дальше. Он хотел сказать, что волновался, что рад его снова видеть, но руки висели вдоль тела и Серый молчал. Он смотрел на Рильке, на пледы, которыми он был укутан, на спицы колес, и внутри поднималась паника.

Воспитатель разговаривал с кем-то в спецовке, стоя к ним спиной. Серый заставил ноги слушаться, подошел ближе к Рильке и сел перед ним на корточки. Дрожащими руками Серый вывел два слова:

*Как ты?

*Нормально, – сказал Рильке руками.

Левое запястье перебинтовано, пальцы в ссадинах. Сидя рядом, Серый заметил кровоподтек у скулы. Рильке попытался улыбнуться, но получилось не очень, улыбка вышла бледная и вымученная. Серый провел кончиками пальцев по спицам колеса, по пледам, влажным от морских брызг. Он встал на колени и обхватил Рильке за плечи.