Цвет твоей крови

Я рассказал, как пришлось несколько дней прослужить в штабе пограничного округа в Минске, как меня определили в группу, вывозившую документы, как группа напоролась на немецкие танки. Шушарин грохнул кулачищем по столу, на котором стволом в мою сторону лежал наган (с пустым барабаном, как я сразу определил), и рявкнул:

– Вот теперь проясняется! Там тебя немцы и взяли за шиворот! Иначе почему ты один от группы остался, выбрался сюда? Вербанули, ясен пень!

Я постарался сохранить хладнокровие и не вестись на первую же подначку. Вообще-то еще не факт, что из группы добрался до наших я один… Стараясь говорить как можно более спокойно, я ответил:

– А доказательства моей измены у вас есть?

– Будут, – зловеще пообещал Шушарин. – Или вообще было иначе. Ты, сучий потрох, на немцев работал еще до войны. И когда стало известно, что будут вывозить документы, пошел к связному, а у того была рация!

– Во-первых, после того, как я узнал, что меня отправляют с группой, я полтора часа, до отъезда, не покидал здания, у меня при себе не было никаких вещей, так что и собирать в дорогу было нечего, – сказал я. – Не мог бы пойти ни к какому связному. А во-вторых… Не устроите ли очную ставку с этим связным?

– Я тебе устрою! – рявкнул он. – Я тебе так устрою, что будешь сломанными ручонками выбитые зубки собирать. Война идет, никто с тобой, изменником Родины, цацкаться не будет! Ты не волнуйся, ножки тебе не поломаю, – чтобы до стенки собственными ножками доковылял. Ну, ври дальше!

Я рассказал, как прибился к тем красноармейцам из разных частей, как до того лишился всех документов из-за того дерганого старлея, как меня бросили те двое хозяйственных мужичков и я снова шагал лесами-перелесками в одиночку.

– Гладко придумал! – захохотал Шушарин. – По фамилиям никого не запомнил, только в лицо. А и знал бы фамилии, где этих людей искать? Поднатаскали тебя немцы брехать убедительно… Бреши дальше, чего уж!

Я рассказал, как вышел в деревню, где стоял брошенный бронеавтомобиль, как встретил местную учительницу Оксану.

– Значит, тебя и в Глембовичи заносило?

– В какие еще Глембовичи?

– Деревня так называется, – сообщил Шушарин. – Судя по твоему описанию, это точно Глембовичи. Я до войны в этих местах долго служил, тот район знаю, бывал и в Жулянах, и в Глембовичах…

– Названия деревни, так уж сложилось, мне никто не сказал, – ответил я чистую правду. – Может, вы и учительницу знаете, если там бывали? Не так уж много в тех местах учителей…

– Не твое собачье дело, кого я знаю, а кого нет! Значит, учителка, молодая, симпатичная и одинокая… Если ты вообще в Глембовичах был. Врать можешь как угодно, знаешь ведь, что не пошлем мы для проверки людей через линию фронта. Мелкая ты персона, мы таких по дюжине в день стреляем… Молодая учителка, говоришь? Разложил ее, поди, поганец, со всем усердием? И утром на прощаньице палку кинул? По роже видно, что кинул, сытым котом смотришь…

– Товарищ старший…

– Гусь свинье не товарищ! – рыкнул Шушарин. – Я тебе, падла такая, гражданин старший лейтенант!

– Гражданин старший лейтенант, вы уж чего-то одного придерживайтесь, если речь зашла о Глембовичах…

– Это как? – спросил он нормальным голосом.

– Выберите что-то одно из двух, – сказал я. – Если меня в Глембовичах не было, я не мог иметь дела с тамошней учительницей. А если и был, если меж нами и в самом деле что-то случилось, это никакое не преступление ни по гражданским законам, ни по военным…

Он не был обескуражен – но в глазах определенно мелькнуло что-то умное, не вязавшееся с неандертальским обликом…

– Ладно, ври дальше!

Дальше и в самом деле начиналось сплошное вранье – но я успел его хорошо продумать, а он не мог ничего проверить и не способен был уличить меня во лжи…

Оксана выстирала мою военную форму, очень уж она испачкалась за последние дни, а чтобы я не сидел голым, завернувшись в рядно, принесла от соседа сапоги и ту самую одежду, в которой я объявился перед пограничниками. А назавтра, на рассвете, в деревне появились немецкие мотоциклисты. Не было времени переодеваться, вот я и рванул в лес в чем был. Вскоре вышел к большаку и двинулся на восток с несколькими военнослужащими, точно так же искавшими сборный пункт. Этих трех красноармейцев я описал подробно – что не составило никакого труда, когда речь шла о начисто вымышленных людях, главное было – накрепко запомнить их «внешность», чтобы потом не было разночтений в показаниях.