Цвет твоей крови

– Узнаешь издали и без нашей подсказки, – заверил Грайт. – Трудно будет не узнать… Далее. На постоялом дворе опять-таки не стоит ожидать долгих бесед с посторонними. Многие, прежде незнакомые, быстро знакомятся и устраивают попойки, но те, кто держится замкнуто, удивления не вызывают и внимания к себе не привлекают – их право вести себя именно так… Ну а когда мы доберемся до города, тут уж тебе с самого начала нужно притворяться глухонемым… В любом большом городе полно шпиков, это на трактах их нет. Хотя на постоялых дворах встречаются, но и тут нелюдимость тебе – надежная защита…

Я еще раз взглянул на карту. В правом верхнем углу имелся трехцветный знак, несомненно изображавший стороны света – затейливые стрелы в кудрявых завитушках. Как я понял, сторон света здесь насчитывалось не четыре, как у нас, а шесть. А вот масштабной линейки не было, скорее всего, оттого, что кроме букв под запрет попали и цифры, исключая разве что знаки на часах – ну говорилось же, что там цифры разрешены.

– У тебя будут вопросы?

– Да нет, пожалуй, – сказал я не раздумывая. – Если что-то будет непонятно, спрошу по дороге…

Из дома вышел Лаг с двумя большими сумками на плече, стал их крепить к седлам вьючных лошадей. Красиво живут здешние подпольщики, подумал я, с комфортом устроились. Группа отправляется на задание в сопровождении слуги, который накрывает стол, вообще берет на себя всю черную работу. Впрочем, и у декабристов были слуги, а у самых богатых – и имения с крепостными мужичками. Да и в других странах в разные времена очень многие революционеры были не из мужиков и даже не из разночинцев.

В связи с этим, возможно, следовало допустить версию, что красотка Алатиэль выполняет при Грайте, как бы это поделикатнее выразиться, строго определенные функции. Юная, но не подросточек. Иначе зачем суровый, жесткий человек с одиннадцатью жмурами на счету взял на серьезное дело девчонку, чье единственное достоинство – мастерское владение мечом, не проверенное не то что в драке, но даже в несерьезных поединках?

Даже если так и обстоит, какое мне дело? Главное, чтобы не оказалась слабым звеном и не провалила все в критическую минуту…

– И последнее, – сказал Грайт. – Всем, не исключая и меня, нужно перед поездкой опорожнить нутро до донышка. Дорога долгая, в лесу еще можно устроиться, но нам предстоит ехать и через обширные пустоши, где в кустах не примостишься… Вон туда, Костатен.

Он показал на длинное строение с высокой острой крышей и дюжиной дверей в ряд. Чересчур красивое для прозаического сортира, но это явно был именно что сортир.

Не прекословя, я направился туда, отпер кованую щеколду. В самом деле сортир, только крайне благоустроенный: безукоризненная чистота, не полированные, но на совесть ошкуренные каким-то здешним наждаком темные доски. На занимающей треть невеликого помещеньица приступочке прозаическая дырка в полу, но очень аккуратно сделанная, на медном шпеньке – толстая пачка аккуратно обрезанных квадратиков тонкой бумаги. Что интересно, нет обычного в таком немудреном нужнике специфического амбре, пахнет чем-то вроде сосновой хвои. Ага, вот и источник благоухания, надежно забивающего вульгарные запахи, – медный сосудик в углу, чуть ли не до краев наполненный зеленой массой, полужидкой на вид. Одним словом, сортир для благородных господ…

Вот только устраиваться в нем следовало как в обычном деревенском нужнике, не блещущем чистотой и комфортом, – ну, дело привычное. Процесс немного затянулся – видимо, из-за непривычной еды, точно так же обстояло этим утром у Оксаны, накормивший меня, теперь уже никаких сомнений, гостинцами от Грайта…

Обреченный на ожидание, я в конце концов припомнил один застольный разговор, случившийся в этом году, весной. Мы тогда посидели за бутылочкой в честь последнего на той неделе воскресенья, в чисто мужской компании – мы пятеро из комендатуры и командированный из округа старлей, покончивший со служебными поручениями и ждавший назавтра попутную машину, а потому охотно к нам примкнувший.

Как водится, первым делом разговор зашел о женщинах – с подачи, как чаще всего случалось, ухаря Феди. В полную жеребятину, как обычно, не скатывались, но беседа протекала довольно вольно – а чего еще ждать от молодых неженатых офицеров? (Старлей из округа оказался тоже неженатым и не пуританином.)

Когда и эта увлекательная тема чуть прискучила, заговорили о вещах более высоких – о литературе. Правда, со специфическим, что ли, уклоном: речь зашла о «Трех мушкетерах», и был поставлен вопрос: а как, тыщу раз пардоньте, управлялись с естественными потребностями господа мушкетеры? Ну, в странствиях по безлюдным местам понятно: перелески-кустики и во Франции наличествуют. Но все же: чем, еще раз пардоньте, подтирались? Неизвестно, растут ли во Франции лопухи. И главное, совершенно непонятно, как обстояло с этим делом в городах, у Дюма об этом ни словечка.