Цвет волшебства

— Лодка, тела поверженных врагов, могильный курган… — без выражения перечислил Коэн. — Всего этого мало, чтобы показать, каким славным малым был наш Проф.

— Что вы так беспокоитесь, уверяю, я отлично себя чувствую, — ответил Профессор Спасли. — Правда, я… Э-э-э… Ох…

— РОНАЛЬД СПАСЛИ?

Профессор Спасли повернулся на звук.

— Ага, — вымолвил он. — Да, теперь понятно.

— НЕ СОБЛАГОВОЛИШЬ ЛИ ПРОЙТИ ЗА МНОЙ?

Дворец, Орда всё застыло и начало таять как сон.

— Забавно, — произнёс Профессор Спасли, следуя за Смертью. — Никак не предполагал, что это будет вот так.

— ВЫ ПРЕДПОЛАГАЕТЕ, А Я РАСПОЛАГАЮ.

Чёрная песчаная крупа завивалась вокруг того, что Профессор Спасли привык называть своими ногами.

— А где мы?

— В ПУСТЫНЕ.

Пустыня была ярко освещена, в то же время небо было полуночно-чёрным. Профессор Спасли посмотрел на горизонт.

— А она большая?

— ДЛЯ НЕКОТОРЫХ — ОЧЕНЬ. ЛОРДА ХОНА, НАПРИМЕР, ЗДЕСЬ С НЕТЕРПЕНИЕМ ПОДЖИДАЕТ ЦЕЛАЯ ТОЛПА ПРИЗРАКОВ.

— А я считал, лорд Хон не верит в призраков.

— НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО ТЕПЕРЬ ОН В НИХ ПОВЕРИТ. СЛИШКОМ МНОГО ПРИЗРАКОВ ВЕРЯТ В ЛОРДА ХОНА.

— О. Э-э… А что будет со мной?

— Слушай, давай быстрее, я не могу тебя весь день ждать! Шевели ногами!

Повернувшись на голос, Профессор Спасли увидел какую-то женщину верхом на лошади. Лошадь была весьма крупной — с другой стороны, женщина тоже была немаленькой. На ней — на женщине, разумеется, — были доспехи, шапка с рогами и грудные латы, над которыми, должно быть, не меньше недели трудился опытный кузнец. Женщина смотрела на Профессора Спасли не без дружелюбия, но в её жестах ощущалось нетерпение.

— Прошу прощения? — не понял он.

— Мне сказали — Рональд Спасли, — сказала она. — Но какой ты Спасли?

— В каком смысле «какой»?

— Всех, кого я забираю, — женщина чуть наклонилась в седле, — обычно зовут как-нибудь вроде Кто-то Какой-то. Как твоя кличка?

— Прошу прощения, я вроде бы как профессор…

— Ладно, запишем тебя как Рональд Вечно Извиняющийся. Ну давай, запрыгивай, грядет война, мне некогда засиживаться на месте, надо ехать.

— Куда?

— Туда, где вечные пирушки, попойки, где швыряют топоры в косы девушкам… Во всяком случае, так у меня тут записано.

— Э-э, пожалуй, это было небольшое преуве…

— Слушай, старик, ты едешь или как?

Профессор Спасли оглянулся по сторонам, посмотрел на бескрайнюю чёрную пустыню. Он был один-одинешенек. Смерть уже успел отправиться по своим, как всегда, срочным делам.

Профессор позволил женщине втащить его на лошадь и усадить сзади.

— А там библиотека есть? — с надеждой в голосе спросил он, когда лошадь взмыла в чёрное небо.

— Кто её знает. До сих пор никто не интересовался.

— Ну, или вечерняя школа? Можно мне там вести вечерние классы?

— И какой именно предмет ты хочешь преподавать?

— Гм, в принципе, мне всё равно. Допустим, правила поведения за столом. Это разрешается?

— Наверное, да. Хотя до сих пор никто ни о чем подобном не спрашивал. — Валькирия повернулась в седле. — Слушай, ты уверен, что попал в нужную загробную жизнь?

Профессор Спасли всё тщательно взвесил.

— Думаю, да, — произнёс он наконец. — Во всяком случае, я попробую влиться в коллектив.

Люди на площади постепенно приходили в чувство и поднимались на ноги.

Они смотрели на то, что осталось от лорда Хона, и на Орду.

Бабочка и Цветок Лотоса снова подбежали к отцу. Бабочка на всякий случай осмотрела Лающего Пса.

— Вот видите, — Двацветок говорил немного неразборчиво, потому что всё ещё не слышал собственный голос, — а вы мне не верили. Он самый настоящий Великий Волшебник.

Бабочка легонько похлопала его по плечу.

— А как нам теперь быть вот с ними? — спросила она.

По площади, осторожно лавируя, двигалась небольшая процессия. Её возглавляла вещь, которую Двацветок сразу узнал и которая некогда принадлежала ему.

— Он был из самых дешевых, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. — По правде говоря, я всегда считал, что он какой-то бракованный.

Следом за Сундуком двигался Сундук побольше. А дальше, в порядке убывания размеров, семенили четыре Сундучка, самый маленький из которых был примерно с дамскую сумочку. Каждый раз, проходя мимо какого-нибудь слишком ошалевшего, чтобы бежать, лежащего ничком гункунгца, Сундучок останавливался и пинал его в ухо, после чего пускался догонять своих. Двацветок посмотрел на дочерей.

— Так они могут это делать? — Он удивленно задрал брови. — В смысле размножаться? Я считал, для этого нужны столяры.

— Похоже, в Анк-Морпорке он многому научился, — многозначительно заметила Бабочка.

Сундуки сгрудились перед лестницей. Потом главный Сундук повернулся и, бросив назад печальный взгляд (или то, что было бы взглядом, будь у него глаза), галопом пустился прочь. Очень быстро он достиг дальнего конца площади, потом превратился в размытое пятно и исчез.

— Эй, ты! Четырёхглазый!

Двацветок оглянулся. По лестнице величественно спускался Коэн.

— Я тебя помню, — сказал он. — Ты разбираешься в великом визирстве?

— Нисколько, господин император Коэн.