Цвет жизни

Тарас махнул рукой – какой, мол, бабуля, тебе тут крестный ход – и направился в другую сторону. Он увидел около ораторов людей со свертками. Появились листовки. Тарас взял одну и стал читать: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Долой самодержавие! Долой войну!».

– Квитко! – услышал Тарас свою фамилию. Обернувшись, неожиданно увидел круглое, разрумянившееся от жары лицо Нади Зотовой. Он растерялся и, теребя листовку, спросил невпопад:

– Тоже тут?

Зотова улыбнулась, но тут же посерьезнела, протянула Тарасу пачку листовок:

– Скорее раздавай… Да своим, рабочим… Понял?

Она так же неожиданно скрылась в толпе, предлагая направо и налево листовки. Проводив девушку широкой улыбкой, Тарас рванулся вперед.

– Долой войну! Царя долой!.. Дядя, прочитай, прочитай… Передай другому…

В этот момент вновь появились солдаты. Они шли по той же улице. Но команда была уже другая. Где-то скакали лошади. Цокот копыт о мостовую напоминал шум приближающегося ливня.

Неожиданно, и на этот раз без предупреждения, раздался резкий грохот винтовочных выстрелов. Взвизгнули пули.

Люди шарахнулись прочь. В охваченную смятением толпу врезался отряд казаков. Ударяя нагайками направо и налево, казаки давили людей лошадьми. Взмыленные кони фыркали, дыбились.

Тарас бежал, сам не зная куда. Он спотыкался, падал, снова вставал и бросался в сторону. Вопли, выстрелы, брань оглушали его.

Вот казак стеганул здорового грузчика. Но тот выдернул у него плеть из рук и с силой хлестанул лошадь по морде. Присев на задние ноги, лошадь подпрыгнула, и казак неуклюже свалился на мостовую. Грузчик пихнул его ногой и ударил по заду плеткой так, что у того лопнула штанина.

Тарас заметил отца, который бежал вместе с другими и, грозя кому-то кулаком, кричал:

– Сволочи!.. И мы будем стрелять!

Тарас бросился за ним, но тотчас же отстал. Припертый к ограде сквера, он снова увидел мордастого Бояринцева. Охваченный паникой, тот бежал с расцарапанной щекой. Гармонь выпала из его рук, но он продолжал тащить ее за ремень. Растянувшись, она прыгала за ним по камням мостовой, как пес, словно стараясь ухватить за икры.

Тарас нырнул в кусты сквера и притаился.

Расправа продолжалась несколько минут.

Точно чудовищный вихрь пронесся по улице… Повалял, поковеркал людей, как деревья, и исчез.

Когда все затихло, Тарас подполз к ограде и глянул на улицу. Она была усеяна ранеными, были и убитые… Отовсюду неслись стоны. Некоторые люди ворочались, пробовали подняться и вновь падали. Другие ползли, волоча ноги и руки, оставляя красные следы…

Вдруг Тарас увидел мать. Она с разбитой головой тащилась на четвереньках. Густые черные волосы распустились, смешались с кровью и пылью… Выбравшись из кустов, он бросился помочь ей встать на ноги. Но дорогу преградил бородатый солдат с винтовкой. Он схватил Тараса за шиворот, толкнул обратно:

– Пшел, щенок, пока цел!

Тарас отбежал в сторону, снова нырнул под забор сквера и, спрятавшись в кустах, наблюдал за матерью.

Он видел, как она, пробуя подняться, упала и замерла.

Вскоре появились подводы. Солдаты стали торопливо грузить в них раненых, словно мешки, бросили нескольких убитых…

Очередь дошла до матери. Ее взвалили на подводу вместе с мертвыми.

До этого момента Тарас смотрел на мать с еще большим страхом, чем когда-то на мертвого Павлика, лежавшего в гробу. Но теперь, когда подвода тронулась, Тарас почувствовал, как в груди поднялся горячий ком и застрял в горле. Он разревелся, как девчонка… «У, гад!..» – грозился он, размазывая кулаками слезы по лицу, полный ненависти к бородатому солдату. Вспомнив, что у него есть оружие, Тарас, не раздумывая, решил убить этого солдата и отомстить за мать. А там что будет. Он вытащил из кармана револьвер, неуверенно осмотрел его, нацелился в широкую спину. Но прежде чем нажать на курок, стал считать до трех.

– Раз, два… – шептал Тарас, но тут его кто-то потянул за рукав. Он вздрогнул и, обернувшись, увидел Надю Зотову.

– Ты что делаешь!.. – укоризненно качала она головой. – Дурак, прибьют тебя, и всё. Их не поодиночке нужно, а всех сразу…

Зотова была бледная. Под сомкнувшимися бровями метались возмущенные глаза.

– Как это… всех? – растерянно спросил Тарас, снова залезая в кусты.

Надежда, пытливо взглянув на Тараса, прошептала:

– Как во Франции коммунары, знаешь?

– Нет.

– Через революцию…

– Революцию… знаю, – подделываясь под тон Надежды, неуверенно сказал Тарас.

Ему стало стыдно перед девушкой, что он ничего не понимает в этих вопросах. Воспользовавшись замешательством Тараса, Зотова вырвала у него револьвер и твердо заявила:

– Молод еще, чтоб с оружием…

У кого-то другого Тарас с рукой оторвал бы свой револьвер, а здесь не посмел…

Часа через полтора, когда улица была очищена и возобновилось обычное движение, Тарас с Надей выбрались из засады. Они шли долгое время вместе, не разговаривая.

– Ну, вы что же… Не отдадите, что ли? – спросил Тарас, косясь на ученический передничек, в который был завернут револьвер. Зотова усмехнулась, подошла вплотную к Тарасу, покрутила пуговку ворота его рубашки.