Цвет жизни (СИ)

Вожу взглядом по его стройному торсу. Признаюсь себе: я не могу отвести глаз от Панкратова в свете уличных фонарей. Как жаль, что мы сейчас не загородом, где лунный свет — это не городская фантастика, а реальное волшебство природы.

Не сразу замечаю в его руках аккуратную пачку и зажигалку. Чик — и он прикуривает сигарету. В ноздри бьет запах табака. Вот что сказать? Он же не ребенок. Подбираюсь на постели, сажусь, окружив себя одеялом.

— Зачем ты куришь? — мои обнаженные плечи вопросительно дергаются.

В ответ или не в ответ Валентин запрокидывает голову и выпускает ровную струйку сизого дыма.

— Хочу. После качественного секса сигарета самая вкусная.

— Хм, — без оттенка одобрения или упрека хмыкаю я.

— Пепельница есть?

Панкратов затягивается — в полумраке загорается огонек и вновь исчезает.

— Десять штук, — смирившись, я выдыхаю: — за твоей спиной ваза. Стеклянная. Пустая. Потом уберешь.

Мой начальник делает очередную затяжку и стряхивает пепел в импровизированную пепельницу.

— Он проиграл, — кратко выдает Валентин, возвращая сигарету в рот.

Головной компьютер сигналит мне, что речь идет о главе японской делегации. Но все-таки есть вероятность ошибки. Ведь борьба братьев за наследство тоже актуальная тема. Прокашлявшись, озвучиваю уточняющий вопрос:

— Кто?

— Комацу, — как ни в чем не бывало, поясняет мне Панкратов. Что происходит? Неужели он на меня совсем не злится?

Он тушит сигарету и, выпустив остатки дыма, бросает окурок на дно вазы. Затем возвращает сосуд на место.

— Акио рассчитывал на эффект неожиданности по случаю его назначения и, разумеется, на твою реакцию при обстоятельствах личной встречи. Но не вышло. Японцы хотели уронить объем своих инвестиций в проект. Потому что у нас до сих пор не было на руках разрешения с финской стороны на производство по согласованной технологии. А еще они были бы не против, если бы мы сами расплатились за разработку нового экологичного способа производства. В общем, многого хотели.

Мой собеседник говорит очень уверенно, размеренно и почти без напряга.

— Что ты сделал?

— Я? Ничего, — скрестив руки на груди, пожимает плечами он.

— Тогда кто?

— По моей задумке, переговоры должны были провести: Татт, Семеныч и ты. Мое присутствие на переговорах было уткой изначально.

— Для кого? Это был развод? — широко распахиваю глаза.

Ну, Панкратов, сколько можно!

— Так было нужно. Подозреваю, что в моем окружении есть еще один крот, который сливает информацию именно Комацу. Другого я вычислил ранее. У меня была идея в последний момент оставить тебя с собой в номере. Чтобы мы вместе прослушали встречу, — лукаво улыбаясь, он проводит большим пальцем по нижней губе. — После аварии я не провожу переговоры. Пользуюсь исключительно прослушкой. Переговоры с японцами я слушал, будучи в том самом номере, где оставил тебя, стервочка!

— Не видела смысла оставаться. Чувствовала себя паршиво, — честно выдаю я, что было на душе, чувствуя, как в горле образуется ком.

— Конечно, Света, ты виновата, кто ж спорит.

Блин! Сейчас начнется. Лучше сыграть на опережение.

— Ты вызвал Соню, — напоминаю я.

— Хотел снабдить парней своеобразным отвлекающим маневром. Михаэль рассказывал, что надо было видеть лицо Комацу, когда он понял, что на переговорах не будет ни меня, ни тебя. А после Татт вполне себе двусмысленно намекнул, что у нас другие планы.

— Серьезно?

— Так и было. — Брови Панкратова подпрыгивают вверх. — Лица на нем не было, когда Татт преподнес ему подписанное финнами разрешение.

— Даже так?! Японцы весьма скупы на эмоции.

— Семеныч и Михаэль в один голос подтверждают смятение парня. Не забывай, что его мать строптивая америнка. Да и по его речи я сам многое понял о нем.

— А что Соня? — вспоминаю я о молоденькой секретарше.

— А вот Соня меня удивила. — Валентин задумчиво проходится ладонью по подбородку. — Я не заметил у нее ни энтузиазма, ни задора. Поручил Аркадию за ней понаблюдать, пока меня не будет.

— Что происходит? Я постоянно ловлю тебя на том, что ты что-то не договариваешь, — нервно сжимаю одеяло на груди.

— У меня есть на то причины, — идиллически парирует собеседник, — я владелец крупного бизнеса. Не могу себе позволить подобную роскошь, если хочу удержать компанию на прежнем уровне.

На это мне нечего сказать и я немигающим взглядом смотрю на угол постели.

— Света.

— Да, — бездумно отзываюсь я.

— Я еще тебе не сказал кое-что важное.

Мой слух улавливает изменение в тоне его голоса, и сердце с тревогой убыстряет ритм.

— Вот что опять, а? Хочется уже какого-то покоя!

Валентин поперхнулся.

— Я улетаю на операцию в Бельгию.

— Что-о? Когда? — ошеломленно произношу я.

— Сегодня.

Глава 48

Мое сердце бросается в пляс, а пульс просто зашкаливает. Та-ак… Тихо, Салевич. Спокойствие, только спокойствие. Истерика сейчас никому не нужна. Всем плевать. Не забывай, что твой косяк с Комацу никто не отменял. И ты, вроде как, побывала в постели с «врагом», с конкурентом, конечно, но сейчас это одно и то же.

Сминаю одеяло пальцами, что аж костяшки на руках побелели.

Дышу.