Цветины луга

Огонь в очаге погасал. Наверху, в своей спаленке, возилась Яничка. Ложилась спать довольная, что не где-нибудь, а возле ихнего села растет завод и что на этом заводе работает ее отец, который хотя и не был активным участником Сопротивления, но зато стал активным строителем социализма. Когда в школе ей дадут анкету, против графы с вопросом о заслугах отца она с гордостью напишет: «Строитель завода у села Орешец». А потом, когда закончит техникум, который, конечно, откроется при заводе, сможет написать о себе: «Работаю на заводе». И с этими хорошими мыслями она уснула. Но перед тем как сомкнуть глаза, она увидела высокие трубы, целый лес труб, заслоняющий Челебийский лес.

Сыботин и Игна не оставались вдвоем с того памятного дня, как она ходила к нему в гости. Они долго молчали, не зная, с чего начать разговор.

— Ну, как ты тут?.. — напившись из кувшина холодной воды и вытерев ладонью рот, спросил Сыботин. — Все в запевалах?

— Кончилось! — вздохнула Игна.

— Ну нет, не кончилось, а только начинается, — не поняв намека Игны, сказал Сыботин. И добавил с твердостью: — Наши спины не могут служить лестницей для разных «солнц» да «месяцев» или как их там еще!..

— И я так думала, да…

Сыботин видел, как брови ее сошлись у переносицы и словно от черноты волос и бровей потемнело все лицо.

— Начальники все одним миром мазаны. Лишь когда приходится туго, тогда они кланяться готовы. Хорошо, что новый председатель заодно с Тучей.

— И ему скоро покажут, где раки зимуют.

— Почему? Что случилось, Игна?

— А ты разве не знаешь? — глаза ее полыхали гневом. — Меня снимают… — Голос Игны прозвучал печально, а Сыботину сначала даже стало весело. Его рассмешило слово «снимают», он не расслышал в нем отчаяния и боли.

— И, главное, ни за что… — в ее глазах стояли слезы.

— Как это «снимают»? — наконец всполохнулся Сыботин, почуяв, как по спине забегали мурашки. Его жену, одну из лучших кооператорок, вдруг снимают… Жгучая обида, светившаяся в ее глазах, полоснула по сердцу, он даже привстал, сжав кулаки, готовый учинить расправу над кем-то.

— А вот так — вышибают из правления, — ответила Игна, всхлипнув. — Похожу в рядовых.

— Да в чем дело-то? За что? — допытывался Сыботин.

— За критику.

Слово «критика» уже не рассмешило Сыботина, а обожгло, словно схваченный голыми пальцами раскаленный уголек.

— Да вот, когда привезли машины и этот Солнышко начал разглагольствовать, не утерпела и расчихвостила его при всех.

— И что ты ему сказала? Неужто такое уж страшное?

— Вот говорят: критика, критика, критикуйте, ну и и решила: дай-ка я ему покажу критику, раз так, — она вскочила со стула, заметалась по комнате, чего раньше за ней не водилось, потом, немного успокоившись, присела рядом. — Я это солнце несчастное в порошок стерла, камня на камне не оставила! Чтобы знал другой раз, что не так-то просто бабам головы морочить…

— Правильно сделала! Но я не возьму в толк, вышибают-то тебя за что?

— Большое дело! Ты же сам хотел, чтобы я дома сидела, а не бегала по заседаниям…

— Нет, так не годится. Тут вопрос чести, — замотал головой Сыботин. — Я сам пойду, я им докажу!

— Никуда ты не пойдешь! Даже лучше, что так вышло! Наши все были за меня, но он сказал «Вон!» — и крышка. Вчера вечером было правление. «Мы это делаем, — сказал мне председатель, — только для отвода глаз, а для нас ты остаешься членом правления, приходи, будем советоваться, как и раньше».

— Что ж, это неплохо! В общем, держись людей, а там, как дадут мне квартиру, посмотрим…

— И знаешь, что его больше всего задело? Он меня спросил: «Чего же вы хотите?», а я ему и отрежь: «Мужиков хотим, а не машины!».

— Здо́рово! Кто знает, как он это понял! Вы ведь требуете своих мужей, а не чужих…

— Нет, он очень хорошо понял, что женщины без мужчин не то что социализм и коммунизм построить, а вообще ничего не могут.

Общая боль еще больше сблизила их, и как-то само собой пришло желание и умиротворенность.

10

Несмотря на угрозу быть изгнанной из правления, Игна продолжала выполнять свои обязанности. Точно наперекор распоряжению сверху работала еще более рьяно и еще громогласнее будила по утрам соседок:

— Вставайте! Хватит спать! У-у, сонные тетери! Бока отлежите!

Словно пастух, который собрался гнать на пастбище коров ни свет, ни заря, ходила Игна от ворот к воротам, поднимая товарок.

— Чего насупились? Не на хозяйское, на свое идем!

И на поле никому не давала спуску.

— А ну, живей поворачивайтесь! Или вы как в пословице: «День да ночь — сутки прочь, так и отзваниваем». Делайте по чести, а не сквозь пальцы.

Вначале председатель Дянко Георгиев ходил за ней по пятам, словно практикант. Она вводила его в женское царство.

— Что это вас водой не разольешь, и днем, и ночью в паре, — шутили бабы. — Смотри, председатель, как бы Игна, вместо того чтобы невесту тебе подыскать, сама тебя не приворожила!

— У-у, бесстыдницы! Не видите, что парень не знает, куда глаза деть, — пробирала их Игна, заметив, что председатель заливается краской.