Цветные бусы мечтаний

Девушке хотелось нарушить гнетущую атмосферу комнаты. Может быть, засмеяться… Эм Джи испугал ее. Он придвинул кресло и сел рядом. Когда Кэтлин хотела положить ладонь на его руку, он отпрянул. Она не отступила. Но даже когда кисть Эм Джи оказалась зажатой между ее ладоней, он все равно остался бесконечно далеким.

— Эм Джи…

Наконец он посмотрел на нее, и Кэтлин увидела, что в его взгляде не осталось ничего человеческого. Глаза горели диким, маниакальным пламенем падающей звезды. Когда она осознала это, у нее исчезла последняя надежда. Но вдруг в его глазах, мертвых, как выжженная пустошь, возникла новая боль. И это было так страшно, что она сжалась в комок и приготовилась к худшему.

— Мы с Марией полюбили друг друга на первом курсе, — начал он, уставясь на сплетенные пальцы их рук. Голос его был таким хриплым и прерывистым, что Кэтлин поначалу с трудом разбирала слова. — Она была первой девушкой, которую я поцеловал. Первой, с кем… — Он пожал плечами, на которые навалилась огромная невидимая тяжесть. — Я любил ее так, что невозможно описать. Ты знаешь, что такое парень из старого доброго Техаса? Он не объясняется в любви, а, увидев приглянувшуюся ему девушку, женится на ней. Проходит какое-то время, и у них появляется куча ребятишек, которых он возит к своей маме каждое Рождество. Вот мы и поженились, и у нас родилась Люси.

Кэтлин чувствовала, что у него дрожат руки, видела блестевшие в глазах слезы и не могла поверить этому. Готова ли она выслушать его рассказ? Хватит ли у нее сил? Но она продолжала крепко сжимать его руку.

— Я всегда был сорвиголовой, — продолжал Тобин, полностью уйдя в себя. Глаза его потускнели, голос звучал безжизненно. — Горячим, нетерпеливым и упрямым. Мне взбрело в голову бросить учебу и пойти в армию. Так я и сделал. Когда я вернулся с флота, меня потянуло на службу в полицию. Хотелось кое-чему научиться. Да и по душе была мне такая работа. Погони, схватки. Одним словом, опасность. Прошло какое-то время, и Мария с Люси отошли для меня на второй план. Мне слишком нравилось выделять адреналин.

Какие-то зловещие и очень знакомые воспоминания зашевелились у Кэтлин в груди. Она уже знала подобную историю. Старая песня на новый лад.

Наконец Эм Джи подошел к концу своего повествования, к тому, что мучило его долгие годы. И девушка поняла, какой пустыней стала его душа.

— Мария пыталась уйти от меня. Говорила, что я убиваю себя и она не может этого выдержать. — Он крепко стиснул веки и с силой сжал Кэтлин руку. — В то время я раскрыл одну очень опасную шайку колумбийцев, и они поклялись отомстить. Их угрозы не очень заботили меня. Я чувствовал себя бессмертным. По правде говоря, на одной из встреч я швырнул им это в лицо. Но они придумали кое-что получше. Я сам посадил Люси в эту машину. Помахал им обеим рукой, потому что надеялся, что Мария съездит к матери и, как обычно, вернется. Не насовсем… не насовсем… — Он отвернулся и шепотом закончил: — Когда Мария включила зажигание, машина взорвалась.

Кэтлин судорожно пыталась проглотить шершавый комок, застрявший в горле. Никакими словами нельзя было помочь этому горю. Никаким сочувствием, никакой поддержкой, никаким утешением. Она снова упустила свой шанс. Эм Джи сам вынес себе беспощадный приговор, не подлежащий обжалованию.

— Я убил их, — просто и безнадежно сказал он. — Но у меня не хватило решимости рассказать тебе об этом, потому что я надеялся, что на сей раз все сложится по-другому. Но ничего не вышло. Я не хочу причинять тебе боль. Это больше не повторится. — Он высвободил руку и резко поднялся. Подошел к окну и выглянул на улицу, ничего не видя перед собой. — Иди домой, Кэтлин. Тут для тебя ничего нет.

8

Кэтлин не могла говорить. На всем свете не существовало таких слов, которыми можно было уменьшить скорбь и самоосуждение, звучавшие в голосе Эм Джи. Она не могла ни поддержать, ни успокоить его. С тех пор как у него на глазах погибла его семья, это никому не было под силу. Да словами тут и не поможешь. Она страдала из-за того душевно ранимого молодого человека, который не ценил своих сокровищ и в одночасье лишился их. И из-за него теперешнего, который даже много лет спустя расплачивался за это самой страшной на свете ценой.

Эм Джи был так же одинок, как и ее бабушка. Он безмолвно нес свою тяжелую ношу, скрывая ее с помощью неиссякаемого юмора и отчаянной бравады. Кэтлин не могла этого вынести. Она не могла позволить Эм Джи винить себя за это, что на самом деле было его бедой.

— Ты бросил работу, — мягко спросила она, поднимаясь с кушетки. — Почему?

Он пожал плечами.

— Давно надо было уйти. Но по-настоящему я понял это только тогда, когда увидел тебя лежащей на кровати, среди всей этой медицинской аппаратуры. Пит был прав. Я зашел слишком далеко. Когда я захватил тебя, то не думал о последствиях. А теперь буду помнить об этом до конца своих дней.

— Ну а система распространения наркотиков, которую ты раскрыл в одиночку, рискуя жизнью? Разве она не стоила этого?

Он поднял на девушку измученные глаза.