Цветные карандаши

Ученые даже перекрасили в ярко-розовый цвет стены камер мужской тюрьмы. У заключенных заметно убавилось агрессии. Бывший тренер спортивной команды Гавайского университета, слышавший про это исследование, решил перекрасить в розовый цвет раздевалку для гостей. Он надеялся, что игроки команд-соперниц, расслабившись, упустят победу, и он, таким образом, подарит славу своей команде! Команды-гостьи, не склонные оказывать содействие в осуществлении его планов и посчитавшие его тягу к декору не внушающей доверия, обратились с жалобой к Западной спортивной конференции – ассоциации, курирующей университетские соревнования. Последняя, игриво ухмыльнувшись, добавила к своим правилам еще один пункт: раздевалки для гостей должны быть точно такого же цвета, как и у команды хозяев. Нам неизвестно, красят ли теперь на Гавайях обе раздевалки в розовый цвет и сделал ли этот тренер блистательную карьеру…

До завтра, дорогие радиослушатели.

В вагоне метро потрясенный Артюр увидел, что добрая половина пассажиров одета в розовое. Люди разговаривали друг с другом, улыбались, смеялись… вели себя как хорошие знакомые. Некто в костюме и при галстуке, внезапно проникшись сочувствием к маргиналам, обратился к одному из них и похвалил его куртку. Когда Артюр выходил на станции «Данфер-Рошро», многие незнакомцы даже попрощались с ним. Он помахал им, стоя на перроне и глядя на отъезжающий поезд. Раньше такого не бывало. Прохожие на улице тоже красовались в розовых одеждах, и, похоже, все пребывали в отличном настроении. Выйдя из метро, Артюр встретил того самого человека с сумкой «Тати», которому улыбнулся накануне. Вот это совпадение, изумился он, и изумление его возросло до предела, когда тот ответил ему улыбкой и показал большой палец, восхищаясь его курткой. Вновь появившийся розовый цвет перестал ассоциироваться с женственностью. Артюр собирался вернуться домой, но, проходя мимо бара, почувствовал, что его туда тянет словно магнитом. И тогда ему явилось прекрасное лицо Шарлотты с нежным румянцем на щеках под солнцезащитными очками. Он закрыл глаза, чтобы сберечь это видение за сомкнутыми веками. Она – его ангел-хранитель, его идеал, ради нее он не переступит порога QG. «Нельзя мне идти домой, – решил он. – Не сейчас. Я не выдержу. Мне надо поскорее уйти как можно дальше от бара».

Но куда идти? – спросил он сам себя, прокручивая список контактов в своем телефоне. Не так легко найти непьющего друга, что сильно ограничивало выбор. Он остановился на имени Соланж – вот кто никаких сомнений не вызывал. И в то же мгновение осознал, что соскучился по ней.

Из новостной ленты сайта газеты lemonde.fr

80 % французов отныне думают, что их дети будут жить лучше, чем они, родители.

* * *

Соланж встретила Артюра в своем скромном, но чистеньком домике в Монруже с распростертыми объятиями – так встречала бы бабушка внука-беглеца. Не задавая вопросов. Предложила ему пожить в комнате ее сына, скорей всего его ровесника. Спустя неделю Артюр все еще не осмеливался у нее спросить, где этот самый сын; почему-то ему казалось, что для нее это мучительная тема. И тогда он впервые осознал, что и сам чувствовал себя несчастным, оттого что у него нет никаких вестей от родителей.

Артюр и Соланж уживались вместе самым естественным образом и не испытывали потребности в разговорах. Такое безмолвное соглашение. Позволив Соланж его опекать, Артюр надеялся, что перевоспитается и поднимется из руин. Соланж была его лифтом. Она тактично опустошила свои шкафы, выбросив все бутылки с алкогольными напитками, даже винный уксус, которым пользовалась, отмывая кухню. На всякий случай – а то мало ли что…

Эта женщина больше половины жизни провела на фабрике среди других работников, а теперь, когда ей поневоле пришлось выйти на пенсию, она внезапно оказалась в одиночестве. И Артюр стал тем, кто нажал на кнопку лифта, который помог бы им выбраться на поверхность.