Цветочек аленький (СИ)

— Полно рыдать! Тебе легче не станет, лишь детей напугаешь! — Но Предслава, слов свекрови не слыша, щеки огненные потирает и дальше воет, словно волчица к зиме весь помет растерявшая. Понимает Ольга, чего невестка боится, ведь коль войдет печенег, сама княгиня лишь товаром меж врагом и Святославом станет, а вот Предслава трофеем военным. Ее назад мужу не вернут, для утех князя печенежского оставляя. Вот и рвет на себе волосы девка, к доле не легкой готовясь. Только должно ли княжне голосить, как бабе базарной, еще словами своими беду накличет. Без ее вытья, вздернуться хочется, а с ней и подавно скаженной станешь. За руку Ольга невестку хватает, от земли отрывая, с силой такой, будто не бабу взрослую, а щенка переярка по малолетству нашкодившего, подняла.

— Ты княжна, а горланишь как деревенщина. Примером своим, умы слабые поддерживать должна, меж врагом и сыном мечом карающим стать. А не выть, словно родных схоронила, да детей пугать больше должного. — Ольга Предславу встряхивает, умолкнуть заставляя. — О Ярополке думай, как сберечь, да смерть отвести от ребенка своего, коль печенег во врата войдет. Раз в жизни, долг свой вспомни, а не о животе собственном пекись! — От себя оттолкнув, княгиня невестку назад наземь кидает, не заботясь о том, что падая, головой женщина о стену шершавую ударяется. Видно во благо падение Предславе пришлось, наконец, умолкнув, сына своего к груди прижимает женщина, только всхлипывая время от времени, да на свекровь свою злобно поглядывая. И не добрые мысли в голове у невестки, что слова княгиней сказанные, не упреком себе, а как гнет не справедливый, рассматривает. В мечтах своих видит жена Святослава, как помирает Ольга, волнений от набега не выдержав. А сама Предслава, с головы ее венец власти иконостасом расписанный снимает, да на свой платок, вместо кики свадебной одевает, ведь с момента сего уж не Ольга, а она — Предслава княгиня Киевская! Только впусте мечтания эти, не по годам крепка княгиня, и скорей уж сама жена Святослава преставится, сердцем умаявшись, чем свекровь любимую схоронит.

Тянется время в подвалах, света солнечного лишенных, словно кисель круто заваренный, и не ясно день на дворе, али ночь уже. И лишь тогда, когда помощи не чая, решает княгиня за ворота к врагу выйти, что б торг за жизнь внуков начать, о своей судьбе не заботясь, то прибегает стражник давешний, благие новости принося. Плывут по Днепру ладьи Претича, да трубят, так, что кажется печенегам, будто князь Святослав с похода возвращается. Оттого и бегут в залесье правнуки Беча*, пятками посверкивая.

Не долго радость избавления длится, к полудню ясно становится, не ушел ворог далеко, в полесье схоронившись, словно коршун близ Киева крутиться, воинов прибывших подсчитывая, да смекая, что мала армия для той, что с князем в поход отправлялась. Коль не явится Святослав с подкреплением, вновь осаду держать будет город, да на этот раз вовсе короткую, так как воинов, в защиту града явившихся, тоже кормить надобно.

А пока, киевляне из подвалов хоть выбираются, да все одно, на конце стрелы свои жизни держат. Седмицы те Ольге на века запомнятся, когда в страхе безумном, жители города к терему княжескому рекой полноводной стекались, защиты ища. Слуги с рабами от каждого шороха вздрагивали, а люди ушлые, легкой добычи не гнушающиеся, общей смутой пользуясь, дела свои темные делали, по амбарам бояр зажиточных шерстя. И все ответа от Ольги ждут, будто лишь ее желаньем весь этот ужас продолжается. Каждый долгом считает, к ней обратится, да выспросить, когда же закончится осада эта. Коли бы знала Предслава, как тяжко бремя княжеское, глядишь, и мечтать бы о венце власти перестала.

Боятся устав, да волнением сердце растерзав на части, решается княгиня к Богу Единому обратиться, помощи прося. На колени падает, лбом досок половых касаясь, шепчет Ольга слова молитвы, с просьбами личными перемежая. Да, не обдумав, клятву дает, что коль сегодня, али завтра вернется в Киев Святослав, то удалиться Ольга от дел княжеских, детей да внуков оставляя, судьбу свою самим решать. Сама же на покой уйдет, в доме Морены не гостем, но хозяйкой став. И лишь падают слова клятвы на землю, раздается клич глашатая, о приезде князя возвещая. Не думала Ольга, что от счастья да облегчения плакать можно горше, чем от беды лютой. Устояли. Справились. И жену и детей сыну сберегла, под стрелами ворогов не растеряв. А что жизнью клялась, так, как быть, а слово свое держать надобно. Колени от пыли отряхнув, подбирает Ольга подолы платья домашнего, да как была простоволосой и босоногой во время молитвы, сына встречать поспешает.

Святослав, дорогой измученный, в кафтане грязью выдубленном, на коне взмыленном, вид еще более грозный имеет, чем в обыкновении своем. От того и не дивиться никто, что бежал печенег полем, лошадей да провизию бросая. Страшен сын Игоря в гневе праведном, а когда еще и крови жаждет, тем паче на пути его встать мало кто решается.