Цветок для двоих [СИ]

Обед был скорым и не особенно интересным — в плане еды. Но люди вокруг Шанельку заинтересовали, конечно. Хотя было их совсем немного. Зашел в большую палатку, отрывисто бросая непонятные слова, тот самый туарег в роскошном размерами, но изрядно запыленном покрывале, в таком же синем уборе, с краем, намотанным по самые глаза. Женщина, сидящая у очага, спокойно кивала, выслушивая. И улыбалась гостьям, наливая в чашки густой темный чай, тянулась, расставляя их по скатерти, настеленной поверх дощатого поддона. Вместо табуретов и стульев, ненужных рядом с низким столом, вокруг расставлены были такие же низенькие скамеечки, лежали подушки из кожаных лоскутов. Женщина не представилась и не спросила имен, просто усадила на скамеечки, с легким поклоном подавая плоские миски с какой-то кашей, ткнула пальцем в россыпь мелких блюдечек с приправами и пастами, подвинула поднос с кусками тонкой лепешки.

Пару раз в палатку, которая по мнению Шанельки, больше похожа была на шатер, пробирались дети. Совсем маленький мальчик в белой когда-то майке с разорванным воротом и в потрепанных штанишках, открывающих пыльные щиколотки. И девочка постарше, почти подросток, с густыми, как у матери, черными волосами, стрижеными по плечи, с черными любопытными глазами, в сборчатой серой юбке и в маечке с вылинявшим микки-маусом. На руках у всех троих звенели серебряные браслеты, еще такие же крутились на щиколотке девочки. Мать с напускной строгостью прогоняла детей, суя им в руки по куску лепешки, а девочке, окликнув, вручила еще и ведерко — когда-то банку из-под краски с полустертой этикеткой. И улыбаясь, снова и снова наливала чай в полупустые чашки, следя, чтоб они были под край.

Сама хозяйка носила светлую рубашку, туго подпоясанную кожаным пояском, а поверх, тоже с забранными под ремешок краями, лежал тонкий шарф, собранный мелкими складками, что делало ее немного похожей на гречанку с античной вазы. Но волосы убраны совсем по-другому, подумала Шанелька, прихлебывая сладкий чай и заедая его какими-то шариками из жареного теста, — пробор посредине, концы прядей забраны в серебряные трубочки с бусинками, которые тихо звенели при каждом движении. Глаза у женщины были странно синими, а лицо светлым, будто не смуглая, а просто немного загорела.

Наевшись, подруги поблагодарили, поднялись, не зная, нужно ли что-то еще, может быть, помочь с посудой, но женщина, кивая, резко крикнула, и снова примчались дети, а с ними — девушка в широкой юбке и спортивной рубашке со множеством пуговок, нагибаясь, подхватывали тарелки и чашки, унося куда-то наружу.

— Пойдем, — Крис вытащила Шанельку на свет, и пошла от палаток вверх по склону, оскальзываясь на мелких камушках, что кучами скатывались из-под кроссовок, — там, наверху, вдруг сеть ловится.

Холм был обманчиво невысоким, с плоской вершиной, по которой вилась ясно видимая тропинка. Но оказалось, карабкаться жарко и неудобно, а еще — марево скрывало очертания и расстояние, так что, минут пятнадцать пыхтели, хватаясь за редкие ветки облезлых кустиков.

И совершенно мокрые, стирая с лиц тончайшую пленку пыли, выпрямились, с восхищением оглядываясь по сторонам.

Под ногами, за плоской низинкой, где стояли палатки, начинались пологие холмы, но оказалось, между ними и дальними горами, укутанными в жемчужную дымку, находились бесконечные пространства пустыни, похожие на собранное из огромных лоскутов покрывало. Серебристые в дымке фрагменты, видимо, солончаки, просторные спины низких холмов желтоватого цвета, более темные между них впадины, наверное, с какой-то растительностью — там редкой россыпью серели комочки какого-то стада, наверное, овцы, предположила Шанелька, тяжело дыша и пытаясь поймать лицом ветерок. Горы, что плавно уходили на горизонте вверх, цветом сливались с далью, но и с небом, и, казалось, истаивали, превращаясь в дымку и легкие, размазанные по блеклой синеве облака.

С другой стороны, куда они повернулись, ни единой приметы цивилизации, только горы поближе, будто кто-то, балуясь с бумагой близких оттенков, вырезал ножницами плавные хребты с мелкими неровными зубцами, и ставил их, наслаивая от почти плоских на первом плане — к более высоким и призрачным у самого горизонта. Акварельную дымку оттенков нарушало яркое пятно — серая зелень поодаль внизу, среди которой временами сверкали блестки.

— А вот и оазис, — Шанелька показала туда рукой, — только никаких пальм. По цвету похоже, колючие всякие кустишки, и может быть тамариск, он такой с виду серенький. Странно…

— Что именно?

— Туристы же ехали, — Шанелька повертывалась, внимательно оглядывая плавные изгибы, тени в низинах и высветленные почти до белого плоские верхушки холмов, — толпой целой. Я думала, вылезем и тут — лагеря, заправка, может какая.

— Ну, — возразила Крис, — смотри какой рельеф. Пересеченный. Может оно тоже, как наше стойбище, за холмом и в яме. Пока не пройдешь километров десять, фиг разглядишь. А меж тем, связь тут тоже никакущая. Одна всего палочка и та мигает.