Цветок камнеломки

Почему? А показалось Валерию Владимировичу, что при правильной ориентации Великое Накопление должно уже было бы, — по космическим циклам и ритмам, составляющим суть действия Безначального Дао, — достигнуть надлежащей величины, за коим достижением следует Перемена. Он имел самое смутное понятие, что такое есть это самое Дао, Лао-Цзы, — разумеется, — не читал, и именно поэтому ссылался на него при каждом удобном случае. На него, да еще, в случаях серьезных, при общении с партейными функционерами и прочими чиновниками, — на марксистско-ленинское учение и диалектику, с которыми тоже обращался с неописуемой непринужденностью. Дао было бы страшно удивлено, узнав, какие свойства ему приписывают, равно как и таким соседством. Были добыты и систематизированы необходимые сведения. Были проведены наиболее безнадежные серии, которые тем не менее все-таки надо было проводить. Были доведены кое-какие методики и установки. Было пора, — и в этом-то как раз и состояла в данном случае суть Безначального Дао. 

II

— Ну? — Вопросил Вазген Балаян, чуть заметно сводя густые брови. — У вас ко мне что-то серьезное, или я ошибаюсь?

Был он невысок, прочен и обладал той особой медлительностью точных движений, которая равно присуща хищным гадам, хищным кошкам, уголовным паханам и всем мастерам своего дела, — пока нет настоящего случая двигаться быстро.

— Не знаю, что и сказать, Вазген Аршакович. Решил вот с вами посоветоваться. Только осторожнее, оно как-то вроде бы режется, пальцы потом, как в трещинах…

— И что это? — Он, согнувшись, присмотрелся к поднесенному ему сосуду, в котором виднелось что-то, напоминавшее более всего тополевую пушинку с особо крупным семечком, разогнулся и с подозрением глянул на Гельветова. — Решетка?

— Похоже. — Гельветов кивнул. — Похоже, по крайней мере, очень…

— А если проверю? Вот так вот возьму — и проверю?

Гельветов хмыкнул, чуть заметно надул губы, вроде бы как слегка обидевшись, и промолчал. Проверено-перепроверено, сомнений никаких не было, а весь этот цирк как раз для того и затеян был, чтоб членкор и директор, усомнившись, имели бы основание отодрать задницу от кресла и тряхнули стариной. Это доставит ему положительные эмоции и даст оч-чень полезное для Нашего Общего Дела чувство определенной сопричастности, причем не абы какой, административной, а именно причастности, как специалиста. Это — очень интимное чувство. Сродни сексуальному. Не отрывая от подчиненного недоверчивого взгляда, он нажал кнопку переговорника и с нажимом выговорил:

— Аллочка? Позвоните, чтоб готовили структурник. Средний. И микроскопы мои — туда же, вместе с флюоресцентным, да?

— Хорошо, Вазген Аршакович.

— Вот спасибо.

Ознакомившись со смутными картинками, полученными на "средней" установке для рентгеноструктурного анализа, он без объяснений приказал готовить электронный микроскоп, а сам пока что прильнул к окуляру обычного, несколько нервно крутя винты настройки. Пауза затянулась, а потом, когда он оторвался от созерцания, лицо его было багровым.

— Что это такое? — Зловещим шепотом, делая ударения в совершенно немыслимых местах, осведомился он, раздувая ноздри, и у Гельветова упало сердце. — Что за образец такой, да? Где вы взяли это г-говно?

Когда директор волновался, акцент становился явственно слышным, и последнее словечко, исполненное с гортанными звуками и придыханиями, вышло у него потрясающе. Но он еще не закончил:

— Па-ачему взял такой говно камень, а? Лучше не нашел?

Разумеется, в данном случае было бы крайне опрометчиво оправдываться, напоминая, что дрянной, с микротрещинами, эродированный осколок они вовсе не выбирали, а получили, — то, что дали, за подписью, кстати говоря, директора. Тем более, что тот уже успокаивался да и вообще не ругался, а так… Разволновался просто.

— Потому что неровная поверхность, потому что трещины, потому что сколы — у тебя все и полезло отдельными нитями, как пух, да…

На-адо же! А они-то, глупые, и не догадывались! Но тот, меж тем, продолжал:

— Ты лучше другой возьми, маленький, но хороший, образцовый, — с ним попробуй. А еще знаешь, что? — Он сделал паузу, мечтательно подняв взгляд и поглаживая тяжелый подбородок. — Зачем тебе обязательно алмаз в матрицы, а? Возьми потом полимер-малимер какой-нибудь стереорегулярного строения да и пробуй себе…

— О! — Гельветов сделал удивленное лицо, а потом изобразил глубокую задумчивость, обуявшую его скоропостижно, — а з-заманчиво…

Об этом он вполне уже конкретно думал недели полторы, но показывать этого, понятно, не стоило. Пусть считает себя генератором идей. Тем более, что он и впрямь быстро, сходу врубился в суть. Хотя оно, конечно, и на поверхности…

— Так что ты давай, отчет готовь.

Гельветов — молчал, глядя на высокое начальство тем особым взглядом, по которому узнают друг друга соучастники.

— А, может быть, — начал он приглушенно, — нам не спешить так уж сильно с победными реляциями? Подготовить что-нибудь конкретное такое… Чтобы не только каждому дураку, но и любому министерскому чиновнику внятно было, и уж тогда…