Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Двери святилища открылись. Все узрели статую бога – строгое одеяние скрывало его тело. На голове у него был ступообразный шлем с двумя перьями и свисавшей до земли лентой.

Зазвучали систры* и тамбурины. Полуобнаженные танцовщицы закружились в пляске.

- Приветствуем тебя, Мин, оплодотворяющий свою мать! – запели жрецы. – Как таинственно то, что ты сделал с нею в темноте!

Статую бога вынесли из храма и поставили на носилки. Бога окутала вышитая длинная накидка; жрецы подняли носилки на плечи.

Явились жрецы, несшие позолоченные деревянные статуи предков царя, начиная с Менеса*, основателя царства, и кончая семьею правящего фараона.

Во главе шествия стал теперь сам фараон. Он сменил синий шлем на корону Севера*; в руках его были посох и булава. Ослепительно сверкнул золотой диск между рогами белого быка, воплощения бога.

Взгляд Ка-Нейт встревоженно заскользил по пестрому, волнующемуся собранию. Его нет! О боги! О радость – он здесь, он позади фараона.

Красивое лицо верховного жреца на мгновение скрыл дым – служитель Мина с обнаженным торсом окурил благовониями фараона, статую бога и священного быка, “тельца своей матери”.

Шествие остановилось у жертвенника, места отдохновения бога. Мина поставили на жертвенник. Фараон совершил воскурение и возлияние. Он поднес Мину дары – пищу, которую потом предадут огню, золотые вещи, благовония.

Свита почтительно ожидала окончания обряда. Ка-Нейт вся ушла в созерцание – лицо великого ясновидца было обращено в сторону фараона, солнце освещало его сбоку.

Фараон возложил на голову соединенные белую и красную короны - короны Хора и Сетха.

Царю подали лук и колчан со стрелами. Стрелы засвистели – владыка послал их в четыре стороны света.

Народ ахнул, толпа расступилась - выпорхнули четыре сизоворонка, четверо сыновей Хора.

Статуи обожествленных царей поставили на землю. Помощник распорядителя обряда подал фараону серп из позолоченной меди и снопик пшеничных колосьев. Фараон высоко срезал колосья.

Запели последний гимн – мать Мина прославляла силу сына, победителя всех врагов.

Обряд был завершен. Жрецы вновь подняли на плечи статую бога; шествие двинулось обратно, к его жилищу.

Вот голову фараона снова покрыл синий шлем. Он сел в носилки; со всею многочисленной пышной свитой носилки двинулись обратно.

Солнце сверкнуло в ожерельях и браслетах царских сановников и начищенном оружии царских воинов. В последний раз зазвучали систры и тамбурины.

- Идем, - сказала мать Ка-Нейт. – Величество ушло.

Девушка, вся погруженная в созерцание, не услышала ее. Мерит-Хатхор пришлось тронуть госпожу за плечо.

Ка-Нейт неохотно послушалась; но голова ее оставалась обращена в сторону, куда отбыл фараон с его свитой, пока мать сердито не велела ей перестать глядеть назад.

***

- Как он прекрасен, Мерит-Хатхор!.. – Женщины уединились в комнате Ка-Нейт – небольшой угловой комнате, стены которой были расписаны связками папируса, с низким синим потолком. – Глаза его чернее мрака ночи. Он выступает в величии. Руки его чисты. Мудрый жрец, известный самому фараону…

- Он большой человек, госпожа. - Наперсница говорила, тщательно подбирая слова. – Ты думаешь о нем, но искать пути к нему может оказаться плохо для тебя.

- Нет, - прервала ее хозяйка. – Если я не найду пути, это будет плохо. – Она уставила на наперсницу свои большие черные глаза, которые были серьезны. - Подобного ему нет.

- Это большое дело - то, которое ты задумала, моя госпожа. – Ка-Нейт покраснела под твердым взглядом своей наперсницы. – Я буду твоими глазами у дома великого жреца. Я узнаю, есть ли к нему путь.

- Добрая Мерит-Хатхор! – Лицо девушки просияло. - Ты лучше всех для меня!

Не теряя времени – оставалось еще несколько часов до вечерней трапезы - Мерит-Хатхор отправилась по взятому на себя тайному делу ее госпожи.

- Мерит-Хатхор, - оживившись, приветствовал ее скучающий привратник. – Куда ты идешь… госпожа?

Мерит-Хатхор чуть улыбнулась.

- Ты любопытен, Джаа. Смотри, куда ходишь сам, а за мною не присматривай.

Джаа рассмеялся.

- Любовное свидание, госпожа?

Мерит-Хатхор не удостоила его ответом и пошла прочь. Джаа помрачнел, глядя вслед женщине, которая вела себя так, точно и вправду была здесь госпожой – хотя была всего только сиротой, дочерью старого писца Джедефптаха, взятой из милости в дом начальника мастерских. Это был подарок богов, что ее как сестру полюбила хозяйская дочь.

Мерит-Хатхор пошла вниз по улице, в направлении главного храма Амона, рассудив, что дом первого слуги бога должен быть расположен вблизи дома его господина.

Ка-Нейт смотрела вслед ей – ее окно выходило на улицу, на ворота в кирпичной ограде, которые отделял от дома садик, где росли акации и гранатовые деревья.

Начинало смеркаться, когда наперсница возвратилась.

Ка-Нейт не могла утерпеть. Она сбежала по лесенке, которая вела наверх, и бросилась ей навстречу:

- Что?

- Тише! – шепнула Мерит-Хатхор. Она выглядела очень довольной. – Поднимемся к тебе, госпожа!

Она увела госпожу в ее комнату, где ничьи уши не могли их слышать, и лишь тогда сообщила, что узнала.