Цветок моей души (СИ)

- Должен, колдун клялся, что даже четверти этой свечи хватит, чтобы свалить быка. А свеча прогорела почти до конца.

- Наконец-то! Сейчас я перережу твою глотку, мерзавец! – свистящий шепот был полон ненависти.

Чонган нечеловеческим усилием перекатился с живота на спину и, не вставая с кровати, ногой выбил кинжал у опешившего нападающего в маске. Голую пятку ожгло болью, кинжал со звоном покатился по дощатому полу. Один из нападавших вскрикнул и бросился к двери, остальные два выхватили короткие, в локоть, мечи. В голове шумело, рот был сух, как самая середина пустыни, слух обманывал его, то исчезая, то делая звуки невыносимо громкими. Чонган перекатился ещё раз и упал с кровати на пол. Свистнул меч и опустился на то место, где только что была его голова. Подушка лопнула, и во все стороны брызнул пух. Чонган вскочил на ноги, его повело и, не удержавшись, он снова упал на колени. Вовремя. Снова свистнул меч и оставайся Чонган на том же месте, сейчас у него бы слетела голова с плеч. Он ещё раз перекатился по занозистому полу и пнул кого-то из троих в колено. Человек вскрикнул и с грохотом упал на пол, хорошо приложившись затылком. Меч выпал из рук нападавшего и Чонган тут же схватил его. На этом его везение закончилось. Спину ожгло болью и Чонган упал. Еле успевая, он все-таки смог отразить удар меча. Мечи тонко зазвенели встретившись друг о друга. Чонган дал соскользнуть мечу и ткнул эфесом в лицо нападавшего. Тот вскрикнул от боли и закрыл лицо руками, выронив меч. «Стража!» - крикнул Чонган из всех сил и пнул ещё одного в маске, который метнулся навстречу. «Стража, сюда!» В небольшой комнатке Чонгана нападающие больше мешали друг другу, плохо видели в темноте и все время спотыкались о вещи, раскиданные на полу. Дверь распахнулась, комната осветилась факелами и комнату заполнила стража из шести вооруженных людей.

Поддерживаемый под руку воином, Чонган все время спотыкаясь и пошатываясь вылез из комнаты. От яркого света слезились глаза, звон оружия бил по ушам. Он опустился на колени прямо на каменный пол холодного, продуваемого всеми ветрами коридора, и его рвало до тех пор, пока не потерял сознание.

Очнулся Чонган только на следующее утро. Сквозь узкие окна падал свет, вырисовывая на полу прямоугольник. Пылинки роились в лучах солнца, резко пахло травами и едким спиртом. Голова была тяжелой, его все ещё мутило. Едва он попытался приподняться, резкая боль ожгла спину.

- Не вставай, Первый! – раздался голос Тэньфея. Второй сидел рядом в полном боевом облачении. Кожаный доспех был укреплен металлическими наплечиями и наручами. На кожаной перевязи висели меч и кинжалы. Глаза усталые, ввалившиеся. Морщины притаились у рта и под глазами. «А ведь немолод уже» - подумал Чонган.

- Сильно? – Чонган с трудом повернул голову в сторону Второго. Язык распух и еле шевелился.

- Жить будешь, лекарь больше с отравлением мучился. Нас ещё в чайном доме отравили иднайским золотым, знали ублюдки, что это вино для тебя приготовили. Только дозу плохо рассчитали. Мы с князем у тебя в комнате интересную свечку нашли, ещё немного и не откачали бы тебя уже.

- Наши? – злость прорастала в нем сквозь слабость и отупение.

- Потеряли Восьмого. – Тэньфей отвернулся и опустил глаза, словно это он был виноват в смерти собрата. Его широкие плечи впервые на памяти Чонгана поникли.

- Как?

- Заманили в город и пристрелили из лука, – голос Тэньфея звучал глухо, хотя и ровно.

Чонган прикрыл глаза в скорби. Восьмой, самый молодой среди них. Перед глазами появилось его лицо со светлой, открытой улыбкой, волосы старательно заплетены в косу подражая Чонгану. Бледное, покрытое испариной лицо Восьмого в жарких влажных лесах диани, шепчущее: «он уже близко».

- Остальные?

- Пятый легко ранен. Остальные в порядке.

- Сам как? Мы же вместе пили.

- Да что мне сделается. После тех ящериц со Стены мне яд не страшен, пронесло вот снова, а так ничего. Девок только жалко, хорошие девки были, горячие, веселые. Думали, что я уже валяюсь без сознания, а девок как свидетелей решили убрать.

- Ранен?

- Царапина, - махнул рукой Тэньфей.

- Выяснил кто?

- Казначей. Четверо вассалов.

- Кицин?