Цветок на скале

Как сносил всё это престарелый уже Вернель, Мар представлял себе с трудом. А вот для чего — вполне. Он мог бы поклясться, что уважаемый лорд шпионит в пользу северян, хотя и был уверен, что надзор за ним был, как мало за кем. И, естественно, в глазах Тайной Канцелярии, он был чист как стекло. Как ему удавался этот финт — тот ещё вопрос. Но это, безусловно, свидетельствовало об уме и невероятной хитрости старика. Своими мыслями он, конечно, не поделился ни с братом, ни с Алатом. Зачем? Доказательств у него нет. А сам Вернель вызывал у него только симпатию. Он даже прикрывал его от гнева брата несколько раз. Кажется, он тоже был приятен старику, хотя, кто знает? Может быть, умело притворяется? На то он и шпион.

Как бы то ни было, но на официальных приёмах Вернель всегда вставал поближе к нему. Вот и сегодня устроился неподалёку и пока суд да дело пожилой придворный оказался к Мару так близко, что они практически соприкасались локтями. А он был только рад. На таких приёмах, медлительных, как улитка, подчинённых регламенту до последнего движения действующих лиц, всегда была скука смертная. А остроумные, жизнерадостные комментарии старика скрашивали её. Сегодня ещё ничего. Все были так откровенно взбудоражены приездом северян, что двор гудел как растревоженный улей.

Тысячи сплетен, касающихся, в первую очередь, внешности княгини и её сестры, вились в воздухе. И сведения в них варьировались от "старшные как смертный грех " до "невероятные красотки". Не было в этой болтовне ни капли правды потому, и Мар знал это точно, что никто из служащих дворца в покои княгини не допускался, а сами леди пока не выходили.

Сплетни касающиеся красавчиков — гвардейцев были более правдоподобны. Мар сам видел их несколько раз, правда издалека, но сразу можно было сказать, что выправка у ребят первоклассная. Он вспомнил россказни Квадра, касающиеся гвардии владык Севера и склонен был согласиться, что эти воины могли удивить. Очень сильно и неприятно, таких лучше не иметь во врагах. Что касается красоты, на парнях и девушках были шлемы, прикрывающие лоб и нос, но видно было, что сложены они очень гармонично, а, значит, красивы. Эльфы же!

Вернель снова отпустил какое-то остроумное замечание и Мар перевёл глаза вниз на трогательный хохолок седых волос лорда. Вот что о нём самом говорит то, что он симпатизирует и покрывает шпиона? И почему? Потому, что он кажется ему безобидным и разумным? А может быть, это говорит наследие в его крови?

После откровений Элвина и брата Мар размышлял об этом и пришёл к выводу, что эльфийская королева не была единственной его родственницей с волшебной кровью. У него, конечно, не было Архива Тайн и он не мог доказать свою теорию, но был уверен, что короли Дормера регулярно вливали кровь старших расс в свою семью. Как они это прятали знает Эльдар. А ему было достаточно понимания того, что так раскачать резерв, присущий представителям их рода, иначе было бы просто невозможно.

А значит, он и брат гораздо ближе к Вернелю, Дарбору или к самой Северной леди, чем любой из присутствующих лордов. На примере брата это очень заметно: его стиль мышления и ведения дел был, мягко говоря, нестандартным. Может быть, он потому и тянется к леди Гарнар, что они похожи и могли бы, не сложись всё так, как есть, дружить?

А он сам? Трудно судить о себе объективно, но его, кажется, только и привлекают в качестве друзей или близких соратников чудаки, вспомнил Лейна и Сола. Или люди с проблемами, вспомнил Васкина и Алата. Или шпионы, которые почему-то кажутся безобидными. Он перевел взгляд на Вернеля, который незаметно, но чувствительно толкнул его в бок. Задумался. Объявили выход короля и королевы. Значит и северные леди вот-вот явятся, и своим появлением подтвердят одни слухи и развеют другие.

Король сегодня был ещё прекраснее, чем обычно. Он обрядился в камзол и штаны из золотистой парчи, обильно украшенные шитьём и драгоценными камнями, и был похож на экзотическую птицу, затмевающую яркостью своего оперения всё вокруг. Явно же, что хочет произвести впечатление на гостью. Хотя, насколько Мар понимал культуру старших расс, им такой наряд показался бы вычурным и безвкусным. С другой стороны, величие и богатство Дормера он демонстрирует отлично, как и преподносит внешность короля наилучшим образом.

Эуфимия была в платье из той же ткани. Но если, парный наряд красил короля, то ей самой он откровенно не шёл. А, может быть, дело в нездоровом цвете лица королевы? Глаза её, однако, уже не были потухшими — чистая и незамутненная ненависть полыхала в них, когда она смотрела на мужа. Заметно было, что она пришла в себя и жаждала, если не реванша, то хотя бы, отомстить напоследок, нанести королю как можно больший урон.