Цветок Прерий

– Ты наглый болван! Ты еще смеешь что-то требовать от меня!

Кэл лишь улыбнулся, а попытки Маккензи увенчались успехом – она сумела распалить себя.

– Дурак! Кретин! Осел!

Она рывком открыла дверь стойла и гордо зашагала к выходу из конюшни. Маккензи была в такой ярости, что, казалось, под ее ногами вот-вот загорится солома. Ее возмущение было таким бурным потому, что она знала – Кэл прав. Она пришла в конюшню, рассчитывая утолить голод своего тела, который был вызван появлением Кэла на ранчо, но ничего не желала отдавать взамен.

Из конюшни Маккензи вылетела, как вихрь. У нее так потемнело в глазах, что она почти ничего не видела. Но на полпути к дому она, почувствовав какой-то внутренний толчок, замедлила шаги и остановилась. У подножия гор за домом для гостей на фоне алого закатного неба Маккензи увидела человеческую фигуру на лошади. Потом к этому всаднику присоединился еще один, затем еще и еще – пока не собрался целый отряд неподвижно застывших призраков, смотрящих на «Лейзи Би».

Маккензи остолбенела от ужаса. Ей уже приходилось сражаться с апачами, и она побеждала в этой борьбе, но от этого ее страх перед ними не уменьшился. Маккензи почувствовала, что задыхается, но собралась с силами и была готова закричать, созывая всех на помощь, но на ее плечо опустилась чья-то тяжелая рука.

– Не волнуйся, – твердо произнес Кэл.

Маккензи не хотела верить своим глазам. Она убедила себя в том, что Кэл никогда не призывал сюда индейцев, а теперь видела, что ошиблась. Апачи вереницей спускались с холма, зная, что их здесь ждут; а Кэл требует, чтобы она приняла это как должное. Почему он просто не воткнет ей нож в спину, чтобы разом покончить со всем?

– Еще один брат? – ядовито спросила она.

– Не совсем. Это дядя, о котором я тебе говорил. Его зовут Джеронимо.

ГЛАВА X

Джеронимо.

От одного этого имени у Маккензи все похолодело внутри. Кто из живущих в Аризоне – будь то белый, мексиканец или индеец – не слышал о нем? Хотя Джеронимо не был наследным предводителем воинственного племени, но боролся за то, чтобы стать одним из его главарей. Для белых и мексиканцев имя Джеронимо стало синонимом насилия, потому что где бы он ни появлялся, за ним алым шлейфом тянулась полоса смертей и грабежей.

Апачей было четырнадцать. Маккензи пересчитала их и сравнила с числом своих людей, которые выбегали из барака, почувствовав нависшую на ранчо угрозу. Когда ковбои увидели индейцев, они закричали, как безумные, и опрометью бросились за оружием.

– Бросьте оружие! – скомандовал Кэл.

Он сжал плечо Маккензи и прошептал: «Поддержи меня, Мак!»

У Маккензи мурашки побежали по телу. Ковбои замерли на месте, совершенно сбитые с толку.

– Поддержи меня, – повторил Кэл, – или ты хочешь, чтобы этот краткий визит превратился в кровавую бойню?

У Маккензи возникло ощущение, что она шагает в пропасть, причем, по собственной воле.

– Сложите оружие, – приказала она.

– Какого дьявола они сюда явились? – яростно прошипела Маккензи, требуя ответа у Кэла.

Он лишь легонько пожал ее руку. Работники ранчо недоверчиво посмотрели на хозяйку.

– Сложите оружие, – повторила она.

Ковбои нехотя спрятали пистолеты и положили винтовки, бормоча под нос проклятия. Маккензи очень надеялась, что Лу с Кармелитой так заняты в кухне, что не видят появления всадников: несмотря на всю свою мягкость Лу мгновенно вскипала при виде апачей, а Кармелита могла впасть в бурную истерику. В данной ситуации и та, и другая могли здорово навредить.

Не соизволив даже взглянуть на ковбоев, собравшихся перед бараком, индейцы осадили лошадей в десяти шагах от Кэла, обнимавшего за плечи Маккензи. Они выстроились неровным клином, который возглавлял коренастый мужчина в запачканной красной рубашке из хлопка и грязных белых брюках. Его густые черные волосы спадали на спину, через изрезанное глубокими морщинами лицо от одной скулы до другой проходила нарисованная белой краской полоса, резко выделявшаяся на фоне темной кожи; взгляд блестящих черных глаз был холодным и тяжелым. Джеронимо. Маккензи никогда не встречалась с ним, но видела дагерротипы;[6] на них он выглядел угрожающе, но в жизни оказался в сотню раз страшнее – словно сам дьявол.

Джеронимо остановил жуткий пронзительный взгляд на Кэле с Маккензи, а люди его отряда, одетые и разрисованные примерно так же, настороженно оглядывали все вокруг. Наконец, Джеронимо заговорил, обращаясь к Кэлу.

– Шил на-аш! – приветствовал он Кэла.

Его четкие, словно высеченные из камня, губы раздвинулись и изобразили мрачное подобие улыбки.

– Шил на-аш, – ровно ответил Кэл.

Пока они продолжали разговор на языке апачей, Маккензи с трудом удавалось сохранять спокойствие. Кэл с хозяйским видом обнимал ее за плечи, слегка надавливая на них, как бы предупреждая, чтобы она стояла смирно. Маккензи очень хотелось сбросить его руки. Неужели он предал их? Вдруг сейчас он говорит Джеронимо, что его люди могут крушить и громить все вокруг?