Цветок с тремя листьями (СИ)

— О! Вот вы где! А я вам, смотрите, кого привел! — Масанори отодвинул створку дверцы ногой до упора и втолкнул в комнату Мицунари, на лице которого отражалась крайняя степень возмущения.

— Привел?! Это кретин меня из постели вытащил!

— О… И что же Масанори делал в твоей постели, Мицунари? — медленно проговорил Ёсицугу, с невозмутимым видом поднимая пустую чашку.

— Он врет, он даже не собирался ложиться, я его выволок из кабинета и тащил на руках аж до паланкина.

— Этот придурок врет! И убери, наконец, от меня свои грязные руки!

— Они чистые! Я их, между прочим, утром мыл! — Масанори сощурился, разглядывая столики. — Это все?! А нормальные чаши тут есть вообще?! А еда? Киёмаса, ты нас не ждал, что ли? Или эта мумия все слопала?

— Сейчас все принесут, — пообещал Киёмаса. — Твое прибытие сложно пропустить. И специально для тебя ребята ловили рыбу пожирнее. А вот чем Мицунари кормить, даже не представляю. Могу приказать в тушечницу бумаги накрошить.

Мицунари не удостоил его даже взглядом. Он прошел по комнате, остановился напротив Ёсицугу и замер как статуя, уставившись на него.

Тот спокойно посмотрел на него и протянул руку, указывая на место справа от себя:

— Садись, Мицунари, сейчас принесут столик.

— Ах-х-ха-а-а! — громко расхохотался Масанори и плюхнулся на маты рядом с Киёмасой. — Я дорого бы дал, чтобы посмотреть, как он все это сожрет.

— Я не понимаю, чему ты удивляешься, ты что, часто видел на столике перед ним что-то другое?

Мицунари сжал губы так, что они превратились в тонкую полоску, но аккуратно присел на указанное место, всем своим видом выражая неодобрение:

— Да… Не этого я ожидал.

— А чего же? Ты хочешь сказать, что впервые видишь Като и Фукусиму? — улыбаясь, поинтересовался Ёсицугу.

— Я не об этом, — Мицунари повернул голову и пристально посмотрел Ёсицугу прямо в глаза. — Ты знаешь, что Като Киёмаса хотел тебя убить?

— Знаю, — ответил Ёсицугу с той же улыбкой, — он хочет это сделать с первого дня нашего знакомства. Есть еще какие-нибудь новости?

В комнату бесшумной тенью проскользнули три мальчика — один из них заходил прежде — и принялись расставлять перед гостями столовые приборы и угощение, а затем также незаметно исчезли. Перед Масанори оказалась чаша, больше похожая на вазу для фруктов.

— О!.. Вот это уже мой размерчик! — обрадовался Масанори и, вцепившись в чашу обеими руками, протянул ее Киёмасе. — Наливай. Или мы еще кого-то ждем?

— Никого… я просто задумался, может, тебе сразу бадью дать? Впрочем… — Киёмаса повернулся к слугам, — принесите и мне такую же!

— О! Верный подход, — Масанори от души двинул Киёмасу в плечо. — А что это, у тебя тут женщин вообще нет, что ли? А?

— Почему же? Есть, на кухне. Можешь сходить, только самой младшей уже хорошо за тридцать, и ее муж запросто навешает даже тебе.

— Кто? Мне? Навешает?! Ты бредишь, Киёмаса! Зови его сюда!

— Что я вообще здесь делаю?.. — Мицунари начал подниматься с места.

— Сядь, — тихо скомандовал Ёсицугу.

Лицо Мицунари побагровело, но он послушно опустился назад. И снова, не мигая, принялся смотреть на Ёсицугу. Губы его дрожали.

— Но… Почему? — наконец, не выдержав, выпалил он.

— Потому что, — внезапно резко выдохнул Ёсицугу. — Иначе я бы никогда не смог собрать вас всех в одном месте. А это, скорее всего, последняя наша встреча.

— Собираешься помереть к утру, а? — хохотнул Масанори, но смешок получился какой-то неуверенный.

— Закрой свой рот, грязное животное! — внезапно рявкнул Мицунари.

— Ага, уже заткнулся, смотри! — Масанори приложился к наполненной чаше и довольно забулькал.

Киёмаса с таким же невозмутимым видом зачерпнул ковшом сакэ из бадьи и разлил его по чашкам. Ёсицугу поблагодарил его легким поклоном, а Мицунари вздохнул недовольно, но все же взял чашку в руки.

— Тогда… я внимательно тебя слушаю, Ёсицугу, — опустив глаза, произнес он.

— Мицунари, как ты сам-то себя выносишь, вот чего никак понять не могу… — Киёмаса тоже взял свою чашу двумя руками и приложился к ней. Сделал несколько глотков и вытер губы рукавом.

— Киёмаса, после того что ты устроил, я не понимаю, как тебя вообще выносит земля.

Дверь снова отъехала, пропуская слугу, который расставил по углам светильники и тут же удалился.

— И больше чтобы никто сюда не заходил, пока не позовут, — крикнул ему вслед Киёмаса. — А увижу кого-то возле дверей — голову оторву.

Мицунари нахмурился и покосился в его сторону вопросительно:

— Итак, это не просто пьянка и встреча старых друзей? Почему-то я так и думал.

— И какого ёкая лысого ты тогда выделывался? — пожал плечами Масанори.

— Так что же устроил Киёмаса? Ты продолжай, Мицунари, я уже сказал, что не в курсе последних новостей.

— Не вижу смысла рассказывать. Сам взгляни, — Мицунари достал из-за пазухи несколько листов и протянул Ёсицугу, — это копия. Я специально для тебя ее делал… но, похоже, не стоило так стараться.

Ёсицугу взял протянутые листы, исписанные крупными жирными мазками — в несколько раз больше, чем обычно принято писать слова, и, слегка повернув к свету, принялся внимательно читать.

— Что это за хрень? — ткнул Киёмасу в бок локтем Масанори.