Цветок вампира - аконит

На третьем этаже было пусто и темно. Лишь стройный хор глубоких вдохов и выдохов доносился из-за дверей больничных палат. Я больше не слышала, как капли крови разбиваются об пол. Пройдя на противоположный конец этажа, наконец нашла мужскую душевую и толкнула дверь от себя.

Представшая картина совпадала с той, что рисовало моё воображение. Мужчина в возрасте сидел у стены, со свободно раскинутыми в разные стороны ногами. Голова его обессиленно склонилась к плечу, глаза оказались закрыты. Вокруг порезанной руки натекла лужа вязкой и ароматной крови. От близости её аромата у меня жгло горло изнутри. Не знаю, о чём я думала в тот момент. Кажется, любую возможную мысль затмило неудержимое желание хотя бы попробовать эту кровь. Я представляла, как сажусь рядом с мужчиной, беру его руку в свою и накрываю губами глубокий порез. Чувствую яркий и безумно приятный запах. Такой, который мысленно возвращал тебя к самым счастливым моментам. В любящий дом, к своим людям. Я медленно вытягиваю жидкость, и она обволакивает мой язык, а за ним и рот целиком. Испив мужчину до конца, мне захотелось большего, и я представила, как легко было бы встать и навестить таких же ароматных больных в палате. Их сердца будто звали меня, призывая освободить главное сокровище, сокрытое глубоко внутри. Курсирующее по избитому маршруту, в поисках выхода. В поисках свободы.

Когда я поняла, что картина, так детально обрисованная моим сознанием, была вовсе не плодом воображения, а тем, что происходило на самом деле, оказалось уже поздно. Я прошла этаж насквозь, сменяя одну палату на другой, обходя каждого пациента, поначалу осторожничая, а на последних, войдя во вкус, даже не трудилась бережно надкусывать кожу.

Когда с последним было покончено, я, наконец, почувствовала насыщение. Пойдя на выход, заметила, что ноги стали едва слушаться, точно вместо насыщения, выпитая кровь, наоборот, принялась отравлять всё моё существо, и это казалось не мыслимым: разве так должно действовать на вампира то, чего он больше всего желал? Вытирая тыльной стороной ладони лицо от крови, я на мгновение подняла глаза и увидела своё отражение в зеркале. Когда-то длинные и шелковистые волосы теперь казались сбившимся в колтуны, а черты лица заострившимися, острыми. Под глазами пролегли тёмные круги и на мгновение мне даже начало казаться, что я готова уснуть, но тогда взгляд невольно скользнул к настенному календарю у зеркала. Обычный невзрачный календарь, без изображений, но, зато с жирным шрифтом выделенными месяцем и годом в заглавии.

Из моей груди вырвался крик, от которого, казалось, завибрировали не только стены, но и пол под ногами. Если бы я только могла, то разрушила тогда всю эту больницу до основания, но, главное: достала бы из-под земли доктора Владимира Смирнова.

Семнадцать лет одиночества в подвале. Семнадцать лет, в качестве подопытной крысы, что слились для меня по ощущениям в месяц, как максимум.

Найти кабинет доктора оказалось несложно. На широкой золотистой таблице на одной из дверей того же этажа крупными чёрными буквами было выведено «Зам. Главврача Владимир Владимирович Смирнов». Войти внутрь не составило труда: дверь поддалась с той же лёгкостью, что и в подвальном помещении. Посреди комнаты стоял широкий стол с придвинутым кожаным креслом. Стопки бумаг методично были разложены по подписанным органайзерам. Ни одна из бирок не показалась мне важной, поэтому я продолжила поиски хоть какой-нибудь информации, выдвигая один за другим ящик стола.

Мне нужны были ответы. Хоть какое-то понимание, что на самом деле этот человек пытался сделать с моей жизнью. Листая один за другим документ и с трудом разбирая размашистый почерк, я искала хоть что-то, но безуспешно.

Не найдя ничего интересного, я откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула. Самочувствие продолжало оставлять лучшего. Голова кружилась от чтения, давило виски, но я понимала: другого шанса у меня не будет, а потому покорно встала и побрела к стеллажу с уставленными плотными рядами архивами. Рассматривая полки, моё внимание привлекла та, что оказалась развёрнута корешком вглубь. Я потянулась было за неё, но, должно быть, ухватилась недостаточно крепко, и папка выскользнула из рук на пол. Ударившись о безукоризненную гладь, она приветливо распахнулась. Один файл скользнул прочь, под стеллаж. Я неохотно опустилась на колени и потянулась за листком, чтобы достать, как увидела заглавие «Свидетельство о рождении». Документ оказался выписан на имя мальчика — Никиты, и что-то внутри оборвалось, ведь именно так я и хотела назвать сына. Бумажный лист, казалось, обжигал подушечки пальцев. Всё внутри кричало, об уже случившейся беде, но я прогнала непрошеные чувства и заставила себя читать дальше.

Дата рождения совпадала с той, когда должен был родиться мой малыш. Родителями числились некие Каримовы. На обороте документа оказался закреплён клейкий листок, где уже знакомым размашистым подчерком тонкой ручкой был выведен адрес.