Цветы Белого ветра

— Впечатляет! — присвистнул Северин.

Лезвие меча осторожно прошуршало по ножнам. Движения Белозора стали плавными и медленными, потому что он не желал провоцировать противника раньше времени:

— Идите в обход, а затем бегом и в лаз.

— А может он мирный? — тихо спросил Таль. — Хоть и зубастый, а мирный?

— Не исключаю. Но у меня заказ на его шкуру. А теперь сгиньте.

Не смеющие ослушаться наемники приступили к отступлению, предварительно поманив за собой совершенно оцепеневшего мальчика.

Еще раз шнурок был сдернут с запястья и колдовской огонь, сливаясь в единое целое с черной ночью, зашелся в неистовом танце древних шаманов. Когда пылающий круг отделил Охотника и мага от внешнего мира, Талька и Растрепай бросились в укрытие, напрочь позабыв о мальчишке. Впрочем, их товарищ по несчастью и безо всяких указаний сообразил, где ему спрятаться.

Из-за чрезмерных габаритов ящер был неповоротлив и когда он пытался цапнуть Белозора за руку или за ногу, тот неизменно ускользал. Маг несколько раз добирался мечом до Охотника, да только без толку — кожа была слишком толстой для любого меча. Охотник мотнул хвостом, щедро покрытым иглами, и сбил Северина с ног, отчего тот выкатился за пределы очерченного черным пламенем круга. Белозор неторопливо поднялся с земли и забросил меч обратно в ножны; у него имелось достаточно сил на какое-нибудь каверзное заклинание. Да и на раздумья времени было предостаточно. Ящер никуда не денется, потому, что черный огонь нестерпимо жалил холодным пламенем любого. Кроме хозяина, разумеется.

Вот здесь-то и пригодилась горсть дробленых, похожих на слюду камней с прошлого года завалявшихся в кошеле мага. Северин, отделив серовато-белые крупинки от находящихся там же, в кошеле, серебряных монет, аккуратно положил их на сухую землю. Камни следовало присыпать речным песком, сопроводить все это действо начертанием нескольких рун и произнести заклинание желтого огня. Дождавшись нужного момента, Белозор повел ладонью в воздухе — черное пламя послушно погасло и в Охотника врезалось боевое заклинание. Все завершилось бы безоговорочной победой Северина, если бы ящер не успел отторгнуть из хвоста маленькие, покрытые слизью иголки. Неудачно увернувшийся маг почувствовал внезапную боль в ноге. Нащупав под коленом иглу — предсмертный подарочек противника — он резко выдернул ее. Икра онемела за считанные секунды. Белозор намотал на запястье подобранный с земли шнурок и пошел дальше, стиснув зубы и злясь на весь мир, но, прежде всего, на себя. Ведь сколько раз он зарекался не носить на поясе наполненную бродилкой флягу. Сколько раз он обещал себе наполнить ее противоядием. Переступив через ошметок Охотника, Северин плелся туда, где находился лаз. Ясное дело сдаваться он не собирался, однако теперь каждый шаг стоил ему нечеловеческих усилий.

Предрассветный воздух, пропитанный терпким запахом трав, звенел своей кристальной чистотой. Белозор сделал глубокий вдох, покачнулся и упал на землю. В его глазах стоял туман — влажный и мокрый, поглотивший небо и землю.

Маг умирал от яда…

Вокруг маячили мрачные и бесконечные тени. Тени выныривали одна из другой и снова переплетались. Обугленные и неживые, они пугали то слишком резкими, то неестественно плавными линиями своих очертаний. Незнакомый голос шепотом звал Белозора по имени, и он бежал сквозь танцующие тени куда-то вперед, к чему-то, что находилось за пределами этих кошмаров.

Иногда сны выглядели полным бредом, тогда ему казалось, будто он находится в могиле, душной и темной, откуда нельзя было выбраться. Приходившие на ум заклинания мешались в голове и сплетались в единый, бессмысленный ком, сделанный из высохших прутьев. И эти прутья не желали гореть. Время от времени сила чьей-то железной воли вырывала разум Северина из мрачной тюрьмы смятенных снов и приходивший в сознание маг задавал одни и те же вопросы: про меч и про Яську. Отдаленные голоса отвечали ему, что все в порядке, и тогда лицо Белозора приобретало спокойный, умиротворенный вид, и он, покорившись сильной слабости, закрывал отяжелевшие веки.

Один раз сознание возвратилось вне зависимости от чьей-либо воли… Или все это было причудливой игрой воспаленного ума?.. И, тем не менее, он мог поклясться, что слышал чужие, искаженные голоса:

— …кровопускание? Даже не знаю… Яд слишком силен, от такого и вампиру подурнеет.

— Я могу укусить его! Я готова на риск!

— Ты — продажная девка!

— А ты — зараза! Кровопускание — это полезно!

— Выметайтесь отсюда, оба!