Цветы Форкосиган-Вашнуя

Холмс придвинул к кровати стул. Незнакомка смотрела на него внимательно и серьезно – и, как мне показалось, с некоторой надеждой.

– Вы согласитесь со мной поговорить? – негромко спросил он.

– Да, – ответила она после долгой паузы. – Вы… вы не теряете голову. У вас есть знания. Это был кошмар. Они, – тут она кивком указала на Лестрейда и Стэнли, – все время спрашивали у меня, почему я пыталась покончить с собой. Я не могла понять, о чем они говорят. И они постоянно хотят узнать мое имя, а я не могу…

Ее голос сорвался. Казалось, она готова вот-вот снова замкнуться.

– А что вы можете вспомнить? – спросил Холмс, как будто не замечая страха, звучавшего в ее голосе. – Смотрите на меня. Не волнуйтесь. Забудьте обо всем, чего вы не можете вспомнить. Сосредоточьтесь на том, что помните. Начните с начала. Говорите медленно. Расскажите мне все в мельчайших подробностях. Ну вот, так-то лучше.

Он слегка отодвинулся, убедившись, что благодаря его поддержке незнакомка овладела собой. Та села прямо, словно, выпрямившись сама, могла привести в порядок свои смятенные мысли, и начала рассказ со странного заявления. Сначала слова приходили медленно, но постепенно женщина заговорила внятно и громко.

– Я очнулась в маленькой комнатке. Это было… позавчера, наверное. Точно не знаю.

– Вы можете описать комнату? – спросил сыщик.

– Квадратная, со сторонами примерно десять футов. В ней был кирпичный камин, заколоченный, перед камином – черный сланец. Пол из светлых досок, но очень грязный. Половика не было. Стены выкрашены зеленой краской, в нескольких местах краска уже начала отслаиваться.

– Что было под ней?

– Другая краска. Верхний слой – зеленый, потом – желтый, потом – белый, потом – розовый. Потолок высокий – на три фута выше вытянутой руки. Окно завешено простыней, прикрепленной кнопками. Я лежала на узкой кровати, деревянной. На раме – резьба в виде виноградных листьев. У кровати стоял квадратный столик. Деревянный, очень простой. Другой мебели не было.

– Как вы себя чувствовали, когда очнулись? Болела ли у вас голова, не было ли ощущения, как от похмелья? Не пересохло ли во рту?

– Сначала я ничего не чувствовала. Я долго лежала и смотрела в потолок, не двигаясь. Мной владело какое-то оцепенение. Было такое чувство, будто я потерялась во времени и останусь там навеки. Не знаю, сколько бы я так пролежала, но тут открылась дверь и вошел какой-то мужчина. Он принес фарфоровую чашку с едой – сладкая жидкая каша, посадил меня на кровати, дал мне чашку и ложку. Деревянную ложку. Он был странный.

– В чем?

– Не внешне. Внешность – довольно обыкновенная: немного ниже меня, чисто выбрит, равнодушен. Очень бледный и пухлый, как опарыш. Глаза карие. Мне он не слишком понравился, а вот он… он меня боялся.

– Как вы это определили?

– Он старался держаться от меня как можно дальше. Не смотрел мне в глаза. Когда я делала неожиданное движение, он вздрагивал. Если ему все-таки приходилось смотреть мне в лицо, его глаза… они словно о чем-то допытывались. Вот тогда я сама начала задавать себе вопросы. Я съела кашу, он взял чашку, ушел и запер за собой дверь. Мне хотелось встать и осмотреться, но я почувствовала сонливость и головокружение и заснула.

Когда я снова проснулась, в комнате были двое: тот, что похож на опарыша, и еще один. Высокий, старше первого. Седой, с крупным носом и глазами ястреба: блестящими, непроницаемыми. Они принесли еще чашку каши. Седой присел у кровати на корточки. «Кто вы?» – спросил он меня. Я не могла ответить. Я не способна была думать. Я лежала молча и смотрела на них. «Вот видишь, – сказал он, обращаясь ко второму, и встал. – Тревожиться не о чем».

– А что вы скажете о нем? – спросил Холмс. – Он тоже вас боялся?

– Нет. Он просто был… осторожен. Глядя на него, я испытывала странный гнев. Мне хотелось запомнить его лицо, так что, если бы я снова с ним встретилась…

Она вдруг замолчала.

– Продолжайте.

Женщина глубоко вздохнула.

– Я испытывала примерно то же чувство, что и человек, запоминающий узор на спине у ядовитой змеи. Что это полезно знать. Если хотите, – решительно добавила она, – я почему-то чувствовала себя разгневанным призраком. Мужчина, похожий на хищную птицу, ушел. Второй остался проследить, как я ем, но я только притворялась, будто ем. Это было нетрудно. Я просто смотрела на него: вот так.

Она опустила голову, а потом вдруг резко подняла ее, устремив на меня взгляд, полный яростной, фанатичной враждебности. Почему-то это выражение подчеркнуло ее странные черты лица. Я вдруг обратил внимание на неженственную решительность подбородка и на то, что лицо у нее похоже на череп. Казалось, немигающие глаза неестественно расширились. Столь пугающий и пристальный взгляд настолько меня смутил, что я невольно опустил глаза и отошел к окну, чтобы избавиться от ее внимания.

– Это сработало именно так, – жизнерадостно объявила она. – Я вылила кашу на кровать, а он взял чашку и ушел.

– А откуда вы знали, как нужно себя вести? – спросил мой друг.