Цветы и сталь

Гнездо я то разорил, дабы не принесло оно вреда еще большего. Птиц тех часть повытравил, часть выловил и в клетки посадил, где теперь и поют они, слух мой услаждая.

Однако беспокоюсь я, и весьма не безосновательно, о том, что птахи такие же разлететься могли по округе и далее и там себе гнезда свить числом немалым. Ежели позволить им в тех гнездах укрепиться и потомство вывести, то не только в деревне нашей, но и во всех окружных деревнях, твою особливо включаемо, так же посевы травить станут они с силой еще большей и последствиями непредсказуемыми.

Посему, полагаю я, что присутствие твое в доме нашем ныне же неотложным является, дабы имел я возможность тебе рассказать поболе о деле этом. Также хочу подарить тебе птах тех, что поймал я в клетки, ибо дюже они красивы и поют так, что заслушаешься. А передать их хочу не иначе как лично в руки твои, так как боюсь, что у кого другого могут они улететь по дороге, по недогляду али по умыслу.

Прошу тебя, приезжай немедля и отведай хлеб и соль в доме моем.

С любовью и ожиданием нетерпеливым, непутевый твой сынулька Жерар».

— Ну, где этот сарай?! Этот что ли? — услышал Гленард недовольный голос снаружи дома Тайной Стражи.

Дверь открылась, и в помещение ввалился запыхавшийся высокий толстый человек, истекавший потом в жаркий летний день. Гленард увидел мельком, что его привел Костис, оставшийся, однако, за дверью.

У гостя были коротко постриженные светлые волосы, круглое, блестящее от пота, лицо и пухлые губы. Одет он был в армейскую куртку, перепоясанную ремнем, едва сходившимся на круглом животе. На богатой, вышитой золотом, перевязи висел меч в дорогих ножнах, обитых змеиной кожей, перехваченной золотыми кольцами с гравировкой.

— Ты, что ли Гленард? — грубо спросил он с порога, тыча толстый палец с большим серебряным перстнем в сторону Гленарда.

— Я, — спокойно ответил Гленард, не вставая/ — А ты кто такой?

— Я, собака ты паршивая, командир твой, полковник Герварх! Почему сидишь при командире?! — внезапно тонко заорал он.

Гленард вскочил и вытянулся.

— А ну-ка, выйди из-за стола, — махнул рукой полковник. — Устал я с дороги, пока до вашей глуши добрался, посидеть хочу.

Гленард обошел стол и встал в центре комнаты. Полковник тяжело протиснулся за стол и плюхнулся в кресло, жалобно заскрипевшее.

— Ты что ж такое творишь, Гленард? — уже тише и спокойнее спросил Герварх, с явным презрением осматривая помещение.

— Что вы имеете в виду, господин полковник?

— Ты что, дурак, что ли, лейтенант?! — вновь заорал Герварх. — Я тебе прямой приказ дал — оставить это дело, пусть его армейские разбирают! А ты что?! Вмешался со своими бреднями в обычное уголовное дело, сбивая с пути армейских, которые его расследовали. Без весомых доказательств напал на лагерь альвов. Полезных, между прочим, членов имперского общества, многие из которых теперь убиты при сомнительных обстоятельствах. Заточил их в замке без суда и даже мне ничего не сообщил! Уважаемого человека, это я про повара вашего, бросил в подвал и пытал жестоко. И ко всему прочему вовлек во все это гарнизон армейский без моего разрешения и без согласования с их командованием. Совсем, что ли сдурел, Гленард?

— Виноват, господин полковник, — спокойно ответил Гленард, смотря Герварху в серые заплывшие глаза. — Обстоятельства требовали действовать быстро.

— Быстро, Гленард, надо только член из порток доставать, если поссать приспичило. А ты переполошил всё герцогство своим самоуправием. Ну, с тобой мы еще разберемся. Сил не пожалею, ушлю тебя куда-нибудь подальше, рудники охранять, а то и под трибунал тебя отдам, по обстоятельствам. А пока что пленников твоих я у тебя забираю. Они не твоего разумения, мал ты еще, будем их в Ламрахе, как надо, допрашивать и судить праведным судом, ежели в чем виновны. В чем я лично весьма сомневаюсь. Давай, малыш, беги, грузи их на телегу, что я с собой привез, с клеткой, увидишь там во дворе. Ну, чего стоишь? Тебе пинком направление указать, что ли?