Цветы корицы, аромат сливы

– Но если в нашей семье хранилась реликвия. Если ее отобрали у нас. Если мой дед, который ею занимался, исчез, а я больше всех похож на него… по характеру. Разве я не должен что-то предпринять, чтобы вернуть утраченное?

– Тащить бодисатву помыться – зря утруждать божество. Не зря ли ты обременяешь себя заботами, не напрасно ли беспокоишься? Из того, что твой дед занимался чем-то, вовсе не следует, что ты должен лезть туда же в петлю. Ты вне всяких сомнений должен был бы вернуть то, что отобрали лично у тебя, а что принадлежит притом всей стране. У тебя что-нибудь отобрали?

– Ну… дедушку самого, – сказал Сюэли.

– Вот его и ищи. Твой друг, которого ты приводил однажды ко мне, необычайно мудр, – заметил Ли Дапэн.

– Который друг? С длинными волосами или стриженный под ежик?

– Тот, что сказал тебе сидеть тихонечко, как уховертка в своей щели. Хотя по виду он словно бы несколько беспечен, а все же, если о деле идет, вот его бы тебе надо слушать, а не пошлейших каких-то людей. Собака ловит мышей – слыхал поговорку?

– Слыхал, – вздохнул Сюэли. – Не своим делом занимается.

– Ты можешь деда, прадеда, да и всех только замарать своими действиями, которые так, скажу отдаленно, наивны.

– Так-то оно так, – согласился Сюэли. – А все же, когда думаю об этом, вся внутренность раз девять в день перевернется.

– С теми сочинениями, которые вы сейчас пишете, вы никогда в жизни никуда не прошли бы на государственных экзаменах в старом Китае. Даже вам лучше было бы там вовсе не появляться, – сказал Сюэли, решив выразиться как можно мягче. Он надеялся, что эту простую истину его ученики и сами понимают, таким образом, он не сообщит им ничего особенно нового и шокирующего, а все же сподвигнет их к совершенствованию.

– А откуда вам знать-то? – неожиданно нагло спросили ученики.

– Откуда я знаю? Ну… уж знаю, – задумчиво заверил их Сюэли. – Я напрочь отрицаю всякий смысл в изучении китайского языка без овладения классической литературой и, в частности, без умения писать стихи по-китайски.

– Ого! Круто. А вы сами-то, когда учили русский, начали сочинять стихи по-русски?

– Эм-м… Я не думаю, что ученики имеют право предъявлять учителю встречные требования в такой форме, – осторожно сказал Сюэли. Почти год он пытался привить группе восточную модель взаимоотношений учителя и ученика и каждый раз поражался, как легко при малейшем сбое слетала непрочная позолота привитых вроде бы навыков. Да, они обычно протягивали ему контрольные работы двумя руками, но если спешили, то швыряли все же через весь класс, так что тетрадь летела и шлепалась на стол к Сюэли. Вот и сейчас: легкая тень конфликта – и из-за внешней почтительности полезло разнузданное варварство.

– Нет, это почему же? Вы сочините нам что-нибудь типично русское… хотя бы частушку, – потребовали ученики. – А то вообще-то у всех людей равные права.

– С неба звездочка упала –
Раскололась голова.
Ох, чего-то я не верю
В эти равные права, –

тут же сказал Сюэли.

Ученики присмирели.

– Блин, частушка… Нормальная такая, блин… – зашептались они между собой. – Ладно. Хорошо. Учите стихосложению, мы будем стараться.

– Так вот: формальная сторона китайского стихосложения, стихотворные жанры, требования к форме стиха – это вам, конечно, не частушка, – ехидно начал Сюэли, переходя к заготовленной лекции.

Команда, готовившая капустник, совещалась, как обойтись без Сюэли и Леши, пока они будут в Любани. Скинхедов в пьесе было много, и, хотя Леша был их предводителем, отсутствие его было не так чувствительно, как отъезд Сюэли.

– На то время, пока ты в поиске, Чжэн Юй слегка побудет здесь тобой. Ведь репетировать-то надо, – сообщили в результате Сюэли, как только он появился.

Вперед выступил Чжэн Юй. Это был студент из Сычуани, спокойный и милейший человек.

– Не беспокойтесь, – заверил он Сюэли, – при репетиции я только постою на вашем месте, как будто бы фигура, вырезанная из фанеры. Конечно, никогда мне не сыграть студента Чжана так, как вам, и не приблизиться к таким вершинам. Я лишь, знаете, как говорится: лысый идет за луной – лысина отсвечивает – перенимает свет.

Все расхохотались.

– Хорошо, тогда мы… с какого места? Словно Хэн-э из яшмовых зал?..

– Словно Хэн-э из яшмовых зал, Ди монолог свой уже рассказал, – сострил Лю Цзянь.

– Полог качнется, вдоль книг у стены
Чья-то протянется тень.

– А, хорошо. А музыка?

– Так есть музыка.
– Да, в рукава пробирается холод –
Вроде бы ночь холодна.
Правда, душа получила сегодня
Все, что хотела она.
Однажды взглянув, на лице у Ин-Ин
Нашёл я мученье своё.
Но я и не думал о редком уме,
Таящемся в сердце её.

– Какого… блин! – вскричал Леша. – Почему ум – в сердце?