Цветы мертвых. Степные легенды

А тогда я их очень боялся, по разным там причинам. А главное, документов у меня не было не только на жительство в Италии, а даже на всем свете. Ну, Ди-Пи, одним словом. «Без плаца персона» – холера им в живот. А, главное, меня сапожник подвел. Одна железка у меня на правом ботинке оторвалась. Хорошая такая железка – немецкая. Ботинки эти я во время бомбардировки в Германии подобрал. Зашел я к сапожнику.

– Сколько, мол, – спрашиваю, – стоит железка для сапога?

А он улыбается. Симпатичный такой сапожник, даже на наших сапожников похож. И руки у него грязные, и вином разит дюже. Ну, настоящий сапожник, – как полагается.

– Сколько? – говорю.

– Дуэ лире, – отвечает.

Дешевка! Заплатил я за железку две лиры и уже уверенно иду в парикмахерскую. Ну, думаю, десять лир с меня не возьмет и сделает из меня приличного человека, цивилизованного.

Вхожу, уже цены не спрашивая, а просто: «buon giorno»! и все тут. В парикмахерской народу больше, чем стульев. Я было назад. А итальянец-парикмахер, такой хороший человек, показывает рукой, прямо, как в театре: «садись, мол, и дожидай». Сейчас же мне стул уступил. Сел я на стул и жду. Думаю, вот хороший человек попался парикмахер, недорого возьмет. Сразу ведь человека видать, как ни говорите. Дошла очередь до меня.

«Prego» говорит, да так вежливо, этот парикмахер, по-ихнему parrucchiere называется. Сажусь это на стул против зеркала. Вот тут-то и началось самое интересное… Начал он меня стричь. Уж стриг он меня, стриг! То большими ножницами, то маленькими. То опять большими. Да все норовит маленькими.

По одному волоску. Сижу я и наслаждаюсь. Удивительное дело. В России никогда в парикмахерскую не заглядывал. Стриг меня всегда сосед Сенька – «Золотой Зуб», как мы его звали. Он и стрижкой занимался, и котлы лудил, и коней ковал. А тут ведь, подумать только – европейской парикмахерской. Шутка ли? И обращение со мной, как с графом каким-нибудь. Уж он меня стрижет и все спрашивает: «буоно-ли, мол, тебе?» А я, конечно, не хочу дураком показаться: «буоно» – отвечаю. Стриги, мол, дальше, не беспокойся. Вертелся он возле меня и меня вертел в разные стороны. Одно удовольствие. Но постепенно начинаю замечать, что спина у меня начинает побаливать. Отчего бы то, думаю. Однако терплю и на вопросы отвечаю.

Наконец, стрижка кончилась. Тычет он мне в бороду пальцем. Ну, конечно, я понял, что он спрашивает, не постричь ли ее? Я отвечаю ему головой, что, мол, разумеется. Он тоже догадливый оказался, понял и немедленно полотенце на меня накинул и давай меня намыливать. Мылит, пальцами мыло подбирает, а сам все со своими соотечественниками разговаривает. Те отвечают. Ну, думаю, значит, у них разрешается так во время работы. А то вот теперь уж я прочел в газетах, что в советских странах запретили даже, чтобы парикмахеры с клиентами не разговаривали особенно. А тут полная свобода. Известно, демократия и цивилизация, чего и говорить!

Мылит это он меня и на себя в зеркало смотрится. Потом вдруг бросил меня и с помазком в руках выбежал на улицу и с каким-то итальянцем прокричал несколько слов. Ну, сначала я даже обиделся, как, мол, это такая небрежность после графского обращения. Конечно, разговора ихнего я не понял, но запомнил, что мой-то тому, другому, крикнул: «Bestia!». А тот ему «canaglia!» – ответил. Ну, думаю, пускай погуторят по-хорошему, не все же стричь, нужно и развлечься и клиенту отдохнуть, потому цивилизация, а не какая-нибудь там дикость восточная.

Наконец, начало мне надоедать это долгое сиденье. Спина болит, да и в заде что-то неловко как-то стало. Однако, все же сижу. Стал он меня брить. Вот тут-то и началось. Уж брил он меня, брил. Думал, шкуру с живого снимет. Выскоблил раз – намылил. Опять выскоблил. Опять намылил. Догадываюсь, что слезает с меня кожа, как с гадюки весной. Но молчу. Не хочу свою отсталость показать. Да и интересно было. Все новые клиенты входят. Все «buon giorno!» И сеньорами называет их парикмахер. Так это вежливо, без толкотни, без ругани. Один другому очередь уступает. Видать, что все сеньоры, а не какие-нибудь там обормоты.

Побрил он меня наконец. Забота меня взяла, как бы не прозевать, когда он окончит, и понять это. Смотрю, однако, не то что-то. Конца еще не видно. Что-то опять с моей головой начал делать. Протянул шнур откуда-то, что-то вставил куда то, что-то треснуло над моей головой. Чувствую – на голове тепло стало. Даже приятно. Оно хотя и август на дворе был и вообще в Италии тепла достаточно, но я-то к этому времени уже застывать на своем стуле начал было. Погрел он мою голову. Расчесал ее. Смотрю в зеркало, а волос мой – совсем не мой!.. Совсем, как негр, курчавый стал! Вот, думаю, ловко! Никакого тебе беспокойства и моментально на себя непохож стал. Фокус!