Цветы над адом

— Конечно! Если тебе повезет и тебе уготована мало-мальски сносная судьба, то твой монстр так и не проснется. Монстра из человека делают перенесенные психические травмы и насилие.

Марини внимательно посмотрел на Терезу.

— Значит, они — жертвы? — недоверчиво обронил он.

Тереза привыкла, что ее убеждения зачастую наталкиваются на стену неприятия. Непросто очеловечить монстра — гораздо проще от него откреститься.

— Как правило, да, — уверенно ответила она. — Они обречены цепляться за то единственное, что хоть немного способно утолить сжирающий их лютый голод.

— И что это?

— Власть. Абсолютная власть над другим человеческим существом.

Марини шагнул вперед, и под его ногой хрустнула ветка. Звук эхом отозвался в горах. Посмотрев вдаль, они увидели, как туман спускается со скалистых вершин.

— Похоже, зверь, — проговорил Марини.

Тереза сделала ему знак замолчать. Она была готова поклясться, что с первых секунд их пребывания в лесу за ними наблюдают. Может, это и было самовнушением, но уж слуховые галлюцинации она себе внушить точно не могла. Подняв с земли ветку, Тереза разломила ее пополам. В скалах, метров на двадцать западнее, раздался похожий звук.

— Нет, не зверь, — бросила она. — Это подражатель.

Наверху, в густом тумане и сгущающихся сумерках, кто-то был. Тот, кто, надежно спрятавшись, затеял с ними рискованную игру. Начинать погоню по темнеющим извилистым тропам и горным ущельям не имело смысла.

Под покровом гор и темноты кто-то беспрепятственно за ними наблюдал.

19

Снег совершенно изменил облик каньона Злива. Русло, по которому текла река, сковал лед. Зелень уступила место искрящейся белизне, а остроконечные ели превратились в снежные подушки. Даже вода шумела иначе: с прозрачного дна вместо привычного рокота доносилось неясное бормотание. Замедлив течение, холод навязал реке свою волю.

Даже водопад за пещерой, прежде бивший ключом по скалистым выступам, сейчас не подавал признаков жизни: только редкие струйки бежали по блестящим и прозрачным глыбам льда.

Диего решил, что это похоже на лестницу, ведущую в небо. Интересно, а отец после смерти поднимался по таким же красивым ступенькам? Бабушка говорила, что сейчас он в раю и смотрит на них сверху. Эти слова не давали мальчику покоя — ибо отец всегда смотрел на него не иначе как с порицанием, хотя при этом никогда не поднимал на сына руку и не повышал голос. Ему достаточно было только строго взглянуть, чтобы Диего осознал всю глубину родительского недовольства. Мальчик знал, что безглазое тело отца лежит в морге. Но сегодня ночью отец приснился ему целым и невредимым: закутанный в белую простыню, он сердито смотрел на него. Даже после смерти отец был им недоволен. А теперь, когда он смотрит сверху, ему станут известны все секреты и вранье сына.

Перепрыгнув через старое поваленное дерево, Диего присоединился к остальным. Матиас и Оливер бросали камни в замерзшую речку. Увидев его, ребята будто сжались. После убийства отца на его появление так реагировали почти все, за исключением полицейской с красными волосами. Было похоже, что траур не сближает, а отпугивает людей особым запахом — так звери бегут прочь от охотника.

Запыхавшись, Диего посмотрел на ребят умоляющим взглядом.

— Эт-т-то ж-же я, — еле выговорил он. Слова, которые он порой ненавидел, давались ему с трудом, а вот мысли свободно неслись одна за другой.

Матиас положил руку ему на плечо и притянул к себе.

— Я так боялся, что ты не придешь, — проговорил Матиас, заключив его в объятия.

К ним присоединился и Оливер, который был на год младше и ниже ростом.

— Я с-с-сбежал, — пояснил Диего.

Мама не отпускала его из дому.

В этом кольце из дружеских рук Диего ощутил себя в кругу семьи, где знаком каждый запах и дышится в унисон. Но кого-то не хватало.

— Г-г-де Л-лючия? — спросил он.

Матиас пожал плечами.

— Наверное, сегодня не придет.

Диего заметил черный отпечаток на шее товарища. Пальцем попробовал было опустить куртку, чтобы рассмотреть получше, но Матиас не дал ему этого сделать. По взгляду Матиаса стало понятно, что он уже догадался, каким будет следующий вопрос.

— Мама ничего не может сделать, — произнес он. — Если она вмешается, будет только хуже.

Диего с Оливером переглянулись.

— Тебе больно? — спросил Оливер.

Матиас передернул плечами, будто хотел избавиться от боли, которую не желал признавать.

— Я боюсь не за себя, а за братика, — проговорил он, отстранившись от друзей. Затем взял в руки камень и с силой швырнул в речку. Лед треснул, и на пунцовые щеки Матиаса полетели холодные брызги. Потом он взял с земли булыжник побольше, но его рука застыла в воздухе.

Диего заметил, как Матиас, прищурившись, внимательно всматривается в деревья по ту сторону речки.

— Ч-ч-то там так-к-кое? — спросил он.

— За нами кто-то следит с того берега, — отозвался Матиас.

Посмотрев туда, куда указывал друг, Диего ничего не увидел.

— Наверное, это олень, — вмешался Оливер. — Папа говорит, зимой они спускаются в долину. Поближе к людям.

— Ах, олень! — проговорил Матиас. — Ну, тогда получай!