Цветы привидений

— Да, собственно, что известно? Командир, якобы, погиб при выходе из окружения. Яша и несколько партизан были схвачены гитлеровцами и расстреляны — это подтверждено документально. Удалось ли карателям выбить из них сведения о кладе — история умалчивает. По ходу это тайна, которую они унесли с собой в могилу. В переписке, уже в конце войны, все ответственные из НКВД за сохранение золотого музейного запаса СССР, выяснили, что чемодан в лесу был найден. Пустой. Оставшихся в живых партизан, кого нашли: посадили в лагеря и выбивали данные о ценностях. Но кукиш. А собака — то, похоже, здесь порылась…, — Илья всерьез задумался.

— Охренеть, я тебе скажу, история! — Пашка не унимался, — надо металлоискатель найти, и поискать здесь хорошенько. Что скажешь?

— Я скажу, что ты дурак. Или претворяешься? — сострил Илюха. — Ты думаешь, до тебя тут никто не искал?

***

Ася Леонидовна, на удивление для самой себя, безошибочно маневрировала между бурыми стволами вечнозеленых тисов, выстроившихся в ряд как мрачные идолы. Ненароком задев чешуйку коры, отдернула руку, вспомнив, что кора этих хвойных великанов ядовита. Работая в музее, она как — то прочла интересное исследование историков о кельтах, которые пропитывали наконечники стрел смолой тиса и применяли яд дерева, который содержится даже в коре и хвое, для ритуального ухода из жизни. Яд смертелен. Она проверила, нет ли ранки на руке. Выдохнула с облегчением и ускорилась. Пробираясь сквозь лещину и дикие абрикосы, уверенно двигалась по намеченному маршруту. Спустя час остановилась отдышаться. Глянула на командирские наградные часы мужа, скоро будет светать, надо спешить, чтоб не попасться на глаза поисковикам. Волнующееся сердце колотилось. Она почувствовала, как горячая струйка пробежала спине и впиталась в рубашку. Поднялось солнце над соснами, как золотой орден на небесной груди. Ежеутренний ритуал Матери Природы ознаменовал начало дня.

Женщина поспешно спрятала фонарь в карман ветровки и, достав мятую карту, осторожно развернула её. Сверилась с обозначенными точками на ней, поняла, что двигается верно. Ей приходилось преодолевать сопки, возраст намекал, что не девчонка, одышка и головокружение значительно снизили темп. Она присела на поваленное дерево. Когда мушки перед глазами разлетелись, Ася Леонидовна увидела натянутый между берёзой и вязами полиэтилен.

— Вот, чертенята, куда забрались, — она с трудом привстала, опираясь о дерево, хотела было подойти ближе. Как из — за орешника выскочил рыжий лохматый пёс. Она очень боялась собак, поискала глазами палку для самообороны. Рогатина была воткнута рядом с потухшим кострищем, осторожно потянувшись за палкой, заметила несколько окурков. Хм, значит, не дети тут были. Она расстроилась, в задумчивости и про пса забыла. Рыжая псина, похожая на лису, которая провела полжизни в норе, мирно сидела, высунув язык. Взглядом гипнотизируя женщину. Но не приближалась. Женщина расслабилась:

— Уходи, пёс, пошёл вон! — собака тявкнула, но не ушла. Ася махнула рогатиной. Рыжий подскочил, и, оглядываясь, словно звал за собой, засеменил вглубь леса. К нагорью.

— Тьфу ты, как я сразу не догадалась, Джульбарс, Джульбарс, где дети, веди, где они? — женщина с непонятно откуда взявшимися новыми силами рванула за псом. Оранжевые блики солнца высветили лохматую шерсть на спине собаки. Благодаря этому было ещё какое — то время видно впереди. Вдруг пёс исчез.

⠀ Ася Леонидовна поправила старомодный вязаный берет на голове, и снова достала карту. Сверилась. Маршрут, который ей нужно было пройти, совпадал с направлением, в котором убежал Джульбарс.

— Верно иду, помню ещё хоть что — то, не совсем из ума выжила, дядька всегда говорил, что из меня партизан бы вышел, что надо! Чует моё сердце — дети там! — шла она и бормотала себе под нос.

***

Когда Дина осторожно перелезла через влажный каменистый выступ, отгораживающий ее от участников загадочного сященнодейства, сделала еще шаг вперед. Но для людей в пещере она была невидимкой. Женщина, находившаяся в состоянии самозабвенного транса, раскачиваясь из стороны в сторону с закрытыми глазами, в этот момент разрезала театрально ножичком пространство между собой и поклонниками зловещего спектакля. Мерцающий синим, ритмично танцующий огонь в факелах, окрасился в багровый. Дина могла поклясться, что в тот самый момент она почувствовала парализующий волю, металлический запах крови. Девчушка застыла, словно каменный идол, не в состоянии пошевелиться, на минуту ей показалось, что сердце больше не бьется, а в ушах стоит мерзкий гул и протяжное песнопение, словно похоронная музыка. Она даже если б очень захотела, не смогла бы оторвать взгляда от происходящего, попыталась усилием воли протянуть руку вперед, чтоб преодолеть незримую стену. Дина ощущала себя единственным невольным зрителем происходящего на сцене таинства.