Цветы привидений

Неожиданно фигуры исказились. Так бывает с испарениями бензина от расплавленного асфальта в сорокаградусную жару, они тоже иногда приобретают причудливые формы и образы. Динке не было страшно, она попала под влияние всеобщего транса. Она помнила только, как сверкнул каменьями на рукоятке ножичек костяной в багряном отсвете горящих факелов, рубиновые капли крови медленной струйкой стекали в золотую пиалу. А люди зашлись в истошном оре. Рыжая псина подскочила на месте. Завыла, так, что захотелось испуганной малышке в тот момент оглохнуть, лишь бы не слышать мерзкой какофонии. Гулкий треск. Как от выстрела хлопушек и петард в Новый Год. Каменный мешок, в котором Дина застыла, словно в ловушке, начало сотрясать, болтать из стороны в сторону с невероятной силой. Будто, где — то над пещерой, двигались сотни гигантских тракторов. Видения растворились так же неожиданно как появились, мальчик в гимнастерке обернулся и ушёл вглубь пещеры последним. Динка навсегда запомнит его взгляд, тусклый, неживой, и одновременно горящий черной злостью и адской болью.

Даже спустя годы, когда она четко сможет описать эти сизые Сашкины глаза и его стальной взгляд, останутся вопросы. Почему он явился к ней? Что она должна понять? Зачем эти древние люди явились к ней? Вдруг за спиной девочки, будто из пасти вулкана, полыхнуло пламенем. Ее усталые, поникшие плечики обдало жаром, грохнул взрыв, оглушив ее. Мелкие камушки, казалось, пытались сбежать от опасности, посыпались сверху на Дину со всех сторон. Больно впиваясь в лицо и руки малышки. Ей было невыносимо страшно повернуться, глаза застилала перламутровая дымка, зачесалось в носу от запаха газа. Едкий, удушающий, смертельный запах. Пещеру заволокло туманом, огненные блики растворились во тьме, словно девочку погребли навсегда в каменном могильнике. Она сначала подумала, что ее ищут, нашли, пытались взорвать проход в пещеру. Когда череда сотрясающих пещеру взрывов прекратились, словно проклятый каменный склеп насытился болью ребенка, сменяя одну декорацию на другую, более зловещую. Грохоты от взрывов удалялись, словно гигантский землепашец с плугом размером с танк, кидает огромные зерна в каменную борозду, которую он только что проделал среди валунов и горных состарившихся пород над пещерой смерти. Каждое падение «зерна» колошматило своды подземные с неистовой силой, в тот момент никакие другие чувства Дина не испытывала, кроме одного — желания умереть, лишь бы это все закончилось.

Эхо войны растворилось в подземных туннелях невидимых так же быстро, как и появилось. В носу по — прежнему свербело от газа. Когда мертвая зыбучая тишина воцарилась в пещере, Дина услышала, как вспорхнула летучая мышь, гулко хлопая крыльями. Мерзко взвизгнула. Шлёпнулась капля на нос. Затем вторая. Глаза девочки привыкли к темноте, она осторожно огляделась, протянула во все стороны руки — рядом не было ни бугристых скальных стен, ни когтистых выступов. Она сделала еще шаг. Несколько капель снова упали на лицо. Дина подняла руки вверх, подставила ладошки лодочкой, увидев, что с пещерного потолка свисает наплывшее, похожее на огарок свечи, бледное пятно, источающее живительную влагу. Сталактит, догадалась девочка. Видела их в школьном учебнике по географии.

— Спасибо тебе, пещера, теперь я еще немножечко продержусь, — голос ребенка совсем ослаб, ноги ее подогнулись, онемевшие и гудящие так, будто она шла не одну сотню километров до этого места. Она сползла вниз, и согнулась, как примятая трава от солдатского сапога. Обняла холодный, склизкий валун и провалилась в небытие.