Цветы привидений

Снился ей Артем, он светил ей в лицо фонарем и орал как сирена пожарной безопасности. С ним были еще какие — то люди. Много людей, женщины, старики, дети. В грязных лохмотьях, замызганных овечьих тулупах и стеганых потасканных телогрейках. Они истошно орали, детишки рыдали. Тощие, изможденные, с чумазыми от копоти, перекошенными от страданий, лицами. Артем пытался перекричать эти, раздирающие душу, крики, тормошил Дину, она чувствовала хлёсткие удары по щекам его сильной шероховатой ладошки. Она силилась открыть глаза, но не могла. Сон казался таким реальным. Вид людей пугал ее. Снилось или мерещилось? На секунду дремлющий мозг подсказал, что это пленники концлагеря в Освенциме, сошедшие с фото из газет. Они все ближе обступали девочку. Но Артём их не боялся. А он их вообще видит? Динка усилием воли распахнула глаза, услышав сквозь пелену сонного кошмара шёпот. Шелестящий женский голос: «Дина, Дина, очнись…, ты должна это увидеть. Динаа, вставай». Призрачные тени вмиг расступились, девочка окаменела от увиденного — на нее надвигался с грохотом танк. Как хищная пантера, в трак вгрызлась противотанковая граната, разворотив сверкающий черный металл гусениц. Визжа и изнывая от боли, колёсики пытались проворачиваться. Повалил дым из люка. Дина вжалась в леденящую поверхность скалы и шептала бабушкину молитву. На танковой башне громыхнуло, из пылающей бронемашины весь обожженный вывалился солдат. От его остервенелых криков содрогались своды пещеры. Раздались, стирая будущее дымчатой синевой взрывы, за спиной послышалось громогласное «Ураа!». Казалось, что солдаты своими криками смели видение из Динкиной головы. Перебинтованные, обросшие щетиной, в грязных зеленых гимнастерках, наши солдаты рвались в наступление. Тут и там слышались автоматные очереди, пули дробью застучали по древнему камню. Даже камни выли от боли, содрогаясь в стенаниях. Снова помутнение сознания на доли секунды и все призраки войны исчезли. Над девочкой навис Артём, а за ним сгрудились страшные люди. Те самые, из сна. Участливо наклоняясь к ней, протягивали костлявые руки. Неожиданно ей снова послышался удушающий запах газа, настолько нестерпимый, что малышку вывернуло наизнанку желчью, зазвенело в ушах. Страх сменился отчаянием. Люди — тени расступились, и начался хаос. Детишки падали замертво ничком, разбиваясь об острые зазубрины камней. Женщины падали на них, закрывая собой. И застывали каменными надгробиями. Мужчины пытались руками и одеждой закрыть лица, чтоб удержаться на ногах и протолкнуться к свету. К спасительному выходу. Дина услышала дикий лай собак, громкую, режущую слух, нерусскую речь. Она пыталась привстать, чтоб помочь девочке, укутанной в рваное покрывало, что сипела, всхлипывала и синела рядом. Снова почувствовала удар по лицу, еще удар — по груди, Дина окончательно пришла в себя. Слезы затекли даже в уши, соленое озеро скопилось в ложбинке между ключицами. Девочка озябла и колотилась.

Зловещая тишина давила и пугала неизвестностью. Над ее лицом расплывающимся пятном нависло лицо. Определенно знакомое. Зрение сфокусировалось. Динка узнала Артёма. Увидела пар из его рта. Разорвали вдруг возникшую тишину обрывки фраз, головокружение исчезло.

— Диночка, давай, вставай, не умирай, это я, Тёма, — мальчишка теребил ее за щеки, чертыхался, размахивал фонарем и оглядывался беспрестанно за спину.

— Артём, — она схватила его за растянутую огромную кофту и притянула к себе. — Мне страшно, — Тёма обнял подругу, приподнял и стал неумело, по — детски, гладить по волосам, как растрепавшуюся куклу.

— Нашел тебя все — таки, там есть просвет, надо попытаться пролезть в щель, ты как? Справишься? — он прерывисто дышал. Но голос был уверенным, чётким. Дина успокоилась.

— Справлюсь, точно, — на трясущихся ногах она с помощью мальчика встала.

Запах углекислого газа ощущался детьми всё больше при приближении к расщелине, арка сверкала и пестрила даже в темноте физалисовыми проблесками на сводах скал. Узкий туннель больше напоминал кошачий лаз в хозяйский амбар, где хранятся всякие копчёности. Тёма дотронулся до влажного выступа и удивился, отдернув руку, охнул. Известняк был тёплый. Он повернулся боком и, протиснув плечо в каменный проход, затаил дыхание. Обреченно сделал первый шаг навстречу неизведанному. Смелое сердечко его затрепыхалось и замедлило ход, в то время как Дину трясло от ощущения необъяснимой тревоги и жара в груди. Ладошки взмокли, спортивный костюм был влажным от въедливой пещерной сырости. Девочка потёрла рука об руку и стукнула ими, чтоб почувствовать, есть ли силы в теле.

Неожиданно раздался лай, совсем рядом.