Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию

Гродненские хиппи были выходцами из семей местной интеллигенции. Их было легко избивать, поскольку они не сопротивлялись (а их родители не возмущались), к тому же многие прохожие были на стороне милиции. Действительно, часто именно обычные граждане жаловались на хиппи, гоняли их из публичных мест и стыдили за их внешний вид. Но когда хиппи начинали поддерживать общественных или национальных активистов или когда присоединялись к волнениям, устроенным другими, они внезапно становились для властей серьезной и опасной силой. В 1972 году советская система дважды столкнулась с такой проблемой. 25 июня 1972 года в Днепродзержинске, небольшом украинском промышленном городе, прошли массовые беспорядки. Больше тысячи человек вышли на улицы после того, как трое задержанных пьяных заживо сгорели в закрытой милицейской машине. Подобные волнения имели длинную советскую историю, они отражали тихо бурлящую социальную напряженность в рабочих городах[339]. Однако здесь было новшество: КГБ записал в источники проблем «молодежь хипповского вида» и окрестил «вожаком хиппи» одного из «зачинщиков», 18-летнего рабочего, имевшего приводы за хулиганство и совершенное им преступление с применением ножа[340]. Беспорядки, в которых участвовали сотни, если не тысячи местных жителей, продолжались несколько дней, люди забрасывали камнями административные здания и поджигали милицейские машины. Местные рабочие испытывали ярость в отношении системы, которая, как они считали, их предала. Милицию воспринимали как оккупантов.

В последующие месяцы, как показывают партийные документы, власти продолжали внимательно следить за длинноволосой молодежью[341]. Волнения в другой советской республике вскоре подтвердили «революционный» потенциал длинноволосых любителей рока. И, в отличие от Днепродзержинска, события в литовском Каунасе попали в заголовки международных новостей.

14 мая 1972 года длинноволосый юноша по имени Ромас Каланта в знак протеста против оккупации Литвы совершил самосожжение напротив здания горкома партии, в сквере у фонтана, где любили собираться местные «волосатые». Каунас, многие жители которого имели родственников за рубежом, был одним из ранних и довольно активных центров хиппи. Как и во многих других местах в Прибалтике, наличие большого количества симпатизирующих хипповству молодых людей, неприятие советской власти литовским населением в целом, а также размытые границы между политической, национальной и культурной оппозицией — все это подготовило благодатную почву для хипповской культуры, несмотря на притеснения со стороны КГБ. Ядром сообщества хиппи были рок-группа Raganiai и сплоченная группа приятелей, которые сами себя так и называли — «Компания». Некоторые местные хиппи активно участвовали в постановках латвийского режиссера Модриса Тенисона в экспериментальном Каунасском театре пантомимы. Безмолвный авангардный экспрессионизм пантомимы привлекал молодых людей, находившихся в поисках идентичности за пределами официальных рамок, — не в последнюю очередь потому, что это молчание контрастировало с многословными представлениями, одобренными советским режимом. Тенисон был частью широкой нонконформистской культуры Вильнюса и Риги, откуда он был родом. Здание театра располагалось у того самого фонтана, где Ромас Каланта облил себя бензином и поджег. В театре в тот момент шло представление. Тенисон услышал шум на улице, выскочил, увидев горящего человека, побежал было к нему с огнетушителем, но остановился, увидев двух молодых людей, которые уже сбивали пламя своими куртками[342]. Но это не помогло: Каланта умер на следующий день в больнице. Часть хипповского сообщества находилась в тот момент за городом, в лесу, в палатках. По возвращении они обнаружили танки на улицах. Многих из них сразу после этого задержали и упрятали в психиатрические больницы на несколько месяцев[343]. Театр Модриса Тенисона закрылся, сам он вернулся в Ригу[344].

Хиппи Каунаса сомневались в том, что Каланта был одним из них. Он запомнился им своим тихим присутствием в сквере у фонтана — настолько тихим, что некоторые подозревали его в связях с КГБ[345]. Когда хиппи узнали о том, что произошло на том самом месте, где они обычно тусили, их реакция варьировалась между ужасом («Ух, что сейчас начнется! <…> Потому что все было ясно: сейчас постучатся и — с вещами на выход») и восхищением («Пока мы обсуждали планы, Каланта взял — и сделал!»)[346]. Власти сразу решили, что между этим самосожжением и местными хиппи есть прямая связь, поскольку у Каланты были длинные волосы, он увлекался рок-музыкой и выбрал для своей акции место, где собиралась местная молодежь. Его поступок напоминал властям о самосожжении Яна Палаха, а значит, о событиях Пражской весны, только подтверждая тем самым их подозрения, что хиппи посягают на политическую власть. Тогда считалось, что в 1968 году чешские хиппи были ведущей силой гражданского неповиновения в стране.