Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

– К алтарю отбывают в полдень, – объяснил Хэ И. – В третью ночную стражу свершится торжественный обряд принесения жертв, а ровно в предрассветный, третий час инь[43] в государевом дворе будет устроена трапеза, после чего состоится большая аудиенция, на которой Его Величество соизволит принять благодарность от верноподданных и поздравления с наступлением зимы. На другой день столичные чины гражданской и военной службы приглашены на пир Счастливого Свершения. Вы же как чиновники с мест после большой аудиенции будете свободны.

Хэ И велел племяннику принести из задних покоев двадцать четыре полновесных слитка серебра[44]. Их уложили в коробы, в которых обыкновенно носят продукты, и двое слуг вместе с Бэнь Дичуанем и Дайанем отправились к секретарю Цую, чтобы вручить Ся Лунси. Обрадованный Ся сам написал купчую и передал ее Бэню.

Хэ И тоже остался доволен сделкой и одарил Бэня десятью ленами, а Дайаня и Ван Цзина тремя лянами каждого.

– Этих малых не стоило бы баловать, – заметил Симэнь.

– Ничего, на сладости пригодятся, – отвечал Хэ И.

Приказчик и слуги земными поклонами поблагодарили придворного. Тот велел их угостить.

– Я вам очень признателен, сударь! – Хэ И поклонился Симэню.

– Что вы, ваше сиятельство! – воскликнул Симэнь. – Я к вашим услугам.

– Надеюсь, вы поговорите с ним, – продолжал Хэ И. – Не мог бы он пораньше освободить дом? Тогда б племянник перевез и семью.

– Поговорю, непременно поговорю, – заверил его Симэнь. – Думаю, ждать долго не придется. Пока господин Хэ поживет в управе, а как освободится, так и переедет. А там и семью перевезет.

– Уборку и ремонт, думаю, надо будет отложить до нового года, – говорил Хэ И. – Прежде семью переправить. Чего хорошего в управе проживать?!

Пока они говорили, настала вторая ночная стража.

– Простите, вам, должно быть, пора на отдых, ваше сиятельство, – заметил Симэнь. – Я тоже выпил порядком.

Хэ И простился с гостем и направился в дальние покои, а Хэ Юншоу заказал музыку и посидел немного с Симэнем за столом.

После метания стрел в вазу они разошлись.

Симэнь прошел в задний сад, где прямо на северной стороне располагалась библиотека из трех комнат. С одной стороны от нее возвышалась белая стена, с другой стороны к ней примыкала терраса среди стройных ив. Рядом красовалось озерцо с причудливыми камнями по берегам, кругом в больших вазах цветы и декоративные деревца.

В библиотеке ярко горели красные свечи. Парчовые шторы и низкие ширмы с позолотой отделял ложе. Пышную высокую постель закрывал полог. Кругом царили порядок и тишина. Были низко спущены занавеси. В жаровне горел уголь, всюду стояли дорогие вазы. Из курильниц струилось благоухание ароматных трав и мускуса. Хэ Юншоу все еще беседовал с Симэнем. Мальчик-слуга подал чай, после которого они расстались.

Симэнь приблизился к жаровне и, сняв шапку и халат, лег спать. Ван Цзин с Дайанем ушли в пристройку, где устроились накануне. Симэнь разулся и потушил свечи. Он был пьян. Не спалось ему под парчовым одеялом на шелковой постели. Луна заливала крапленую золотом кровать, отделанный собольим мехом узорный полог, освещала жаровню. Симэнь долго ворочался с боку на бок. Слышно было, как где-то вдали падали капли в клепсидре. Безмолвие царило под сенью цветов. Лишь шелестел по оконной бумаге холодный ветер. Давно Симэнь покинул родной дом. Только хотел он кликнуть Ван Цзина, чтоб тот лег с ним рядом, как за окном послышался тихий женский голосок. Симэнь накинул платье и спустился с кровати. Он сунул ноги в туфли и осторожно приоткрыл дверь. Перед ним стояла Ли Пинъэр. Ее так красила высокая прическа и едва заметные следы румян. Сколько изящества было в ней, хотя одета она была в старое белое платье, совсем гладкое, без узоров. Когда она неслышно переступала лотосами-ножками, приближаясь к Симэню, из-под нижней юбки выглядывали бледно-желтые чулки и малюсенькие туфельки. Она встала, освещенная солнцем, и Симэнь ввел ее в спальню, обнял и заплакал.

– Как ты здесь очутилась, нерасстанная моя? – спрашивал он.

– Дом подыскивала, – отвечала она. – Пришла сказать: нашла я дом. Давай туда переберемся.

– Где ж он? – поспешно спросил Симэнь.

– Тут, совсем рядом. С Большой улицы на восток повернуть. Как раз посередине Котельного переулка.

Симэнь обнимал и ласкал Пинъэр. Они легли и отдались любви. Когда они вдоволь насладились, Пинъэр стала поправлять платье, потом прическу. Она медлила, отдаляла момент расставания.

– Запомни, дорогой мой! – заговорила она поучительно. – Не гуляй по ночам! Раньше домой приходи. Смотри, не ровен час, погубит тебя насильник. Гляди, крепко запомни, что я тебе говорю!

Предупредив Симэня, Пинъэр опустила руки и пошла, увлекая его за собою.

Они вышли на Большую улицу. Было светло как днем – так ярко светила луна. И в самом деле, стоило им свернуть на восток, как за аркой показался небольшой переулок, а пройдя немного, они очутились перед белыми двустворчатыми воротами.

– Вот и мой дом, – указывая пальцем, сказала Пинъэр.