Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

– Да, как говорится, есть у человека место рождения, найдется и место погребения, – подхватила Сюэ. – Только если б не тот случай, жила бы она в доме. Распустилась, грязь наружу вылила, вот и пришлось дом покинуть. Попади она ко мне, не убил бы деверь. Впрочем, коль появился должник, значит есть и ростовщик. Без зачинщика не бывает драки. Надо младшей госпоже Чуньмэй спасибо сказать. Как дочь над ней сжалилась, слугам наказала гроб купить и предать ее тело земле. А то кому о ней было позаботиться?! Так и лежала бы под открытым небом. А деверя ведь до сих пор не поймали.

– Чуньмэй-то глядите! – вставила стоявшая сбоку Сюээ. – Давно ль ее начальнику гарнизона продали, а уж как вознеслась! Серебром распоряжается и гроб для этой покупает, и хоронит. И хозяин терпит? Кто ж она такая теперь?

– О! Если б вы видели, как ее обожает хозяин! – воскликнула Сюэ. – Так от нее и не отходит. Она у него одно попросит, он ей десять делает. А до чего похорошела, как женой в дом вошла! До чего бойкая, смышленая. Он ей целый западный флигель отвел, горничную купил. Три ночи подряд с ней провел. Сколько ей головных украшений поднес! Наряды на все времена года у портных заказал. На третий день пир устроил, меня одарил ляном серебра и куском атласа. Старшей жене у него лет пятьдесят да слепая она, все время в постах проводит и от хозяйства отошла. Есть у него, правда, еще Сунь Вторая. Она раньше хозяйство вела. Но у нее дочь, с ней занята. Теперь там Чуньмэй полновластная хозяйка. Все ключи от кладовых и чуланов в ее распоряжении. Хозяин, начальник, к каждому слову ее прислушивается. А вы говорите, откуда у нее серебро!

Выслушав сваху, Юэнян и Сюээ умолкли. Гостья посидела еще немного и стала откланиваться.

– Завтра зайди ко мне, ладно? – наказала Юэнян. – Я пока жертвенную снедь, полотна кусок и бумажных денег приготовлю. А ты проводи уж падчерицу, а? Ей надо свекра почтить.

– А вы сами-то не собираетесь?

– Скажи там, плохо, мол, себя чувствует. Я в другой раз навещу.

– Тогда велите младшей госпоже собраться, – сказала Сюэ. – Пусть меня дожидается. Я после обеда зайду.

– А ты куда это спешишь, а? Или опять к столичному воеводе? Небось, не обязательно идти-то.

– Что вы! Сколько обид выслушивать придется. Слуги и так весь порог оббили.

– Зачем же зовут? – поинтересовалась Юэнян.

– Как зачем! Чуньмэй уж должно, на четвертом или пятом месяце, наследника ждет. Хозяин просто сам не свой от радости. Наверно, меня решил отблагодарить.

Сюэ подхватила корзину с цветами и откланялась.

– Ох, уж эти сводни! – воскликнула Сюээ. – Соврут и глазом не моргнут. Только что продали, и уж чуть не на сносях.[1648] Небось, у столичного воеводы не одна она. Так уж он ее и выделил. Вот расписала!

– У него Старшая жена и еще одна, дочь растит, – пояснила Юэнян.

– Ну вот! – продолжала Сюээ. – Я и говорю: только сваха может так сказать. Воды на вершок, а волны саженные.

Кто знает, не скажи этого Сунь Сюээ, может, не свалилась бы беда на ее голову.

Да,

С неба пал крючок на нитке, а потом
Накрутился на земле из сплетен ком.[1649]
Тому свидетельством стихи:
Недавно имела хозяина,
А ныне душой неприкаянна.
Жизнь суетна, все изменения
Зависят лишь от провидения.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ ВДОВЫ ПРИХОДЯТ НА СВЕЖУЮ МОГИЛУ В ДЕНЬ ПОМИНОВЕНИЯ УСОПШИХ У ЮЭНЯН НЕЧАЯННО ПОПАДАЕТ В МОНАСТЫРЬ ВЕЧНОГО БЛАЖЕНСТВА

В весенней дымке на ветру

парчовые трепещут стяги.

И дни становятся длиннее,

и на душе царит покой.

Кувшин отменного вина

прибавит молодцу отваги;

Красавица его пригубит —

да и расстанется с тоской.

Все ветки ив и тополей

весною вновь зазеленели;

Стоят с расцвете абрикосы,

и жерди подпирают их.

Коли мужчина не достиг

поставленной им в жизни цели,

Так пусть он с песнею веселой

идет в селение хмельных.

Итак, на другой же день У Юэнян припасла все, что полагается: трех жертвенных животных, кушанья, бумажные деньги, завернула кусок полотна и велела падчерице собираться.

Симэнь Старшая облачилась в траур и отбыла в паланкине. Тетушка Сюэ с жертвенными дарами шествовала впереди.

Чэнь Цзинцзи они застали у ворот дома. Тетушка велела носильщикам внести жертвы.

– Это откуда? – спросил ее Цзинцзи.

Сюэ поклонилась.