Цветы в Пустоте. Книга 1

– Что, правда? – Она вытаращила на него глаза, а затем погрузилась в рассуждения: – Ну, вот у нас, например, с Трокси реальная любовь! Он дарит мне всякие подарки крутые, балует по-разному, ну и вообще он весь такой пусечка! Он выполняет любое мое желание и делает много комплиментов. Мне дико нравится с ним целоваться и, ну ты понимаешь, всякие обжиманцы, то-се… Когда я его вижу, мне прям хочется его затискать! – От переизбытка эмоций она совершила сразу три быстрых кувырка в воде, обрызгав Сильвенио хвостом. – Он такой милый, что я прям не могу! И мы никогда друг другу, ну, не надоедаем. И мы никогда не ругались по-настоящему, вот. И мы всегда друг друга понимаем без слов! Вот! Он ради меня готов на все, совсем на все, прикинь? Ну и я тоже, да, понятное дело. И мне с ним даже лучше, чем со своей типа семьей. Это и есть любовь! А у тебя так, м-м?

Он задумался. Ему совершенно точно не было с Аргзой лучше, чем было бы со своей семьей и на своей родной планете. Ругались и ссорились они практически постоянно. Комплименты у Аргзы были исключительно грубые и сомнительные, подарки – что ж, если Аргза и дарил ему что-нибудь, то разве только для того, чтобы купить его расположение после очередной ссоры. Про полное взаимопонимание и речи не шло – они были разными настолько, насколько это вообще возможно. И ему, пожалуй, ни за что в жизни не захотелось бы его «затискать», это не только глупо и странно, но и чревато последствиями. Он не считал его милым. Он не считал, что Аргза готов ради него хоть на какие-то уступки. С другой стороны… с другой стороны, Мартин, подходящий практически под все эти пункты (кроме семьи и пресловутого желания «тискать»), почему-то все равно упорно не ассоциировался у Сильвенио с той любовью, которую описывала Мирта. Нет, все-таки слишком мало данных! Он еще раз убедился, что книги понимать проще и приятнее, чем людей, даже если в число последних входишь ты сам.

– Нет… не так. Если отталкиваться от вашего определения, то – нет, на любовь это похоже очень мало.

Она явственно огорчилась, уже настроившись, похоже, выслушать романтическую историю.

– Ну и плохо, что не так! А тот, беленький, который на рынке с тобой ходил? Может, у вас с ним любовь?

Он снова отрицательно мотнул головой.

– Нет. Не думаю… – Он вдруг спохватился, что, раз уж она сама завела о Мартине разговор, нужно еще раз попытаться высказать свою просьбу. – Но он мой друг! Я безмерно уважаю его и ценю, а потому я очень хочу, по крайней мере, сказать ему…

– Фу! – Амфибия мгновенно сморщила носик и окатила его еще одной волной брызг. – Дружба – это дико скучно! В ней нет вообще ничего клевого, а вот любовь – другое дело. Ты что, совсем глупый, что ли? Дружба – это та-а-ак не прикольно!

Так он понял, что уговорами действовать бесполезно, а других способов он не принимал. Они еще немного поплавали (Мирта все не переставала рассказывать о чем-то своем, перескакивая с одной темы на другую и не нуждаясь в ответах собеседника), а потом вернулся Трокс. Рыбка при его появлении в комнате радостно взвизгнула и, оттолкнувшись от воды сильным хвостом, буквально вывалилась из бассейна наружу, чтобы оказаться у пирата на руках и тут же обвить его шею руками.

– Извините? – Предчувствуя очередной неловкий момент, Сильвенио робко постучал по стеклу аквариума. – Я хотел бы попросить у вас сухую одежду… можно?

Ему никто не ответил: двое упали на кровать, снова забыв, что они в комнате не одни. Послышался неразборчивый мурлыкающий шепот Трокса, смех амфибии стал более кокетливым – пока не перерос незаметно в стоны. Сильвенио, покрасневшему до корней волос, оставалось лишь запустить обратное откачивание воды из этой комнаты и повторить свое катание по водяным горкам в другую часть корабля.

Естественно, на то, что он в итоге все-таки простыл, никто из его похитителей не обратил ни малейшего внимания, и сменную одежду взамен мокрой ему так и не выдали.