Цветы Вашного

— Майлз, я бы предложил подождать с окончательным решением до дальнейших тестов, — вставил Энрике. — Смотря по тому, какое окажется профильное соотношение прочих тяжелых металлов, эти отходы могут найти и коммерческое применение. Мы даже сможем получить рыночный продукт. Уже сейчас концентрация куда больше, чем в любом природном месторождении.

— Что за «прочие» тяжелые металлы? Я думал, мы охотимся в основном за остаточным стронцием, цезием и самарием. Ну и чертовым плутонием, им цетагандийцы оснастили свою бомбу намеренно, к возмущению не одних только барраярцев, но и прочих государств.

— Первый образец, который я взял на прошлой неделе, имеет все вами перечисленное в изобилии.

Но также там есть следы кое-чего неожиданного, например, платины.

— Платины? — изумился Майлз. — Каким образом масляные жуки — пардон, рад-жуки — отыскали тут платину?

— Очевидно, подобрали атом за атомом. Энзимы, ну, знаете. — Во взгляде Энрике возникла уже знакомая отрешенность. — И это дало мне идею насчет обогащения отходов золотых приисков. Ну, эти отвалы при старых, неэффективным способом проводимых разработках. Уверен, что бы у вас тут ни было в распоряжении во времена Изоляции, это «что-то» было чертовски неэффективным. Уже известно, что в этих отвалах металла достаточно, но прежде не было безопасного и экономически выгодного способа его извлечь. Если бы я мог разработать специальную форму для жуков-бурильщиков… или червей… в общем, чего-то такого, то они бы могли… Хм.

— Поговори с Марсией, — посоветовал Майлз. — Или с Марком. Кажется, это по их части. А я просто хочу… — Он замолк, вглядываясь сквозь удлиняющиеся тени раннего вечера в низкорослые деревья.

Воздать погибшим вассалам своей семьи? Еще раз доказать покойному деду, что его внук чего-то стоит? По мнению Катрионы, за этой целью Майлз был склонен гнаться бесконечно. Но, в любом случае, она присоединилась к нему, когда он принялся вышагивать по периметру делянки, задумчиво пожевывая губу под маской и меряя взглядом окружающий ландшафт — такой прекрасный и такой смертоносный.

— Боже правый! — вдруг воскликнул Энрике, и оба поспешили обратно к нему. Ученый подобрал ветку и тыкал ею в рад-жука как минимум вдвое длиннее тех, которых они видели раньше под кустом индюшкиного сора. Жук сжался в комок и издавал тихое сердитое шипение.

— Это случайно не их королева, нет же? — с беспокойством поинтересовался Майлз.

— Нет-нет. Все рад-жуки — стерильные рабочие особи. Но они то и дело линяют и увеличиваются в размерах всю свою жизнь. Предполагается, что когда они достигают конца жизненного цикла, то возвращаются к месту сбора отходов и умирают там. Одна из задач, ответ на которые мы должны получить на этом участке, — это как долго средняя особь может выжить в полевых условиях. Я ожидал, что несколько из них к настоящему моменту уже погибнут, хотя, конечно, отдельные насекомые могут оказаться особенно устойчивы к радиации…

Он прищурился, явно рисуя перед своим мысленным взором нечто. Или отсутствие чего-либо. Потом подошел к ближайшей кучке отходов и поворошил ее своей веткой. Нет, среди свинцового цвета горошин не мелькнуло ни единого пурпурного кусочка.

С рассеянным видом он отошел обследовать еще несколько кучек отходов, разбросанных по участку.

Майлз встревоженно пошел за ним.

Наконец Энрике поднял взгляд от последней кучки и натянуто улыбнулся.

— Я тут подумал, не могли бы вы трое мне в этом деле помочь? Разойдитесь по разные стороны участка и пересчитайте жуков, которых увидите. Только обязательно загляните под листья, куски дерева и всякое такое.

Майлз, Катриона и Вадим послушно исполнили поручение; сам Энрике взял на себя дальний угол делянки. Тут Майлзу весьма пригодилась его трость: нескольким жукам не удалось от него укрыться ни под гниющими кусками дерева, ни под лиственным мусором, и, обнаруженные, они поползли прочь, переливаясь фиолетовым с золотом.

— Двадцать девять, — доложил Майлз.

— Семнадцать, — сказал Вадим.

— Двадцать три, — прибавила Катриона и покосилась на Энрике: губы у того все еще двигались, как если бы он что-то считал про себя.

— Двадцать шесть, — завершил он наконец.

— Всего девяносто пять, — подытожил Майлз, который всегда был быстр в устном счете. — Это хорошо или плохо?

— Ну, это, э-э… озадачивает. Потому что на прошлой неделе я выпустил тут ровно две сотни штук.

Майлз под респиратором медленно и глубоко втянул воздух сквозь зубы.

— Энрике!.. — Он с видимым усилием обуздал вспышку ярости — его темперамент проявлял себя всякий раз, когда дело касалось жуков. Прошлый опыт, увы. — Могли ли они перелететь через барьер?

— Нет! У них нет крыльев! — Энрике пальцами в перчатке подхватил с земли не самого ярко светящегося жука и развернул его надкрылья, чтобы показать, что под ними прячутся лишь рудиментарные, непригодные к полёту крылышки. Майлз подался назад — но лишь самую малость.

— Но если они не летают, то, может, умеют карабкаться? — предположила Катриона.