Цветы жизни (СИ)

— Те овощи и фрукты, что тебя учили брать с прилавков Финн, Роуз и остальные, они с таких же земель и островов, как тот, что ты представила. Только с настоящих. Из нашей страны и из других стран. Их вырастила сама природа и только ей они принадлежат. А мы с тобой часть этой природы. Понимаешь о чём я?

— Кажется, да… — девчонка нахмурилась и опять спрятала нос в воротник. Перчаток моих ей что ли мало? Может стырить ей шарфик? Воротник-то низковатый и холодный, а за ним только голая шея. Значит пока…

— На, укутайся-ка! — я снял с себя любимый шарф. Ей, опять же, большой, но на первое время… Какое там первое время! И его сегодня же найду! Плевать я хотел на слякотную погоду – лучше не станет! В общем, на несколько часов ей хватит. Чуть расстегнул ей воротник, наказав, чтобы так и было при условии закрытой шарфом шеи, и обмотал в несколько раз открытое горло. Чёрный цвет сочетается с чёрными ботинками. Неплохо. Только не ясно, с чего вообще мысли о сочетаемости тряпок пришли мне в голову. Ох, маманя бы знатно посмеялась, наверное! Кажется, моя прогулка по слякотным улицам выйдет чуть дольше, чем я планировал: пиво, перчатки, варежки, и теперь ещё и шарф. Ну, ничего страшного. Пройдусь, проветрюсь.

— Мы живём в таких же джунглях. Только городских, — продолжил я вести урок обществознания, объясняя первоклашке простейшее мироустройство. — Вместо пальм здесь дома и магазины. А твой вопрос об обезьянах… — теперь улыбка правда родилась на моём лице. — Они — это все прочие люди. Как обезьяна не хозяин бананам на ветке, так и еда с одеждой это не чья-то собственность. Это только то, что необходимо нам для того, чтобы жить, ты согласна?

— Угу, — высунула нос.

— Теперь пробежимся по пройденному… Ты ведь не можешь ограбить пальму?

— Нет.

— Или обокрасть океан?

— Нет.

— Зато ты можешь сорвать банан или поймать рыбу, так?

— Могу, — малявка кивнула как-будто бы даже с энтузиазмом, словно я подсказал ей решение давно мучившей её загадки, и оно оказалось таким простым. Хорошо, если правда так было. Неужели я преуспел, поря такую чушь? Ладно, не чушь, но это как мне надо было постараться, чтобы исторгнуть из себя подобный урок? Кто бы знал!

— Тогда жду последние вопросы о воровстве, и после мы с тобой к этой теме не возвращаемся, хорошо?

Рей задумалась. Шестерёнки в её голове двигались не со скрипом, но как-то настораживающе медленно. Мне стоит начинать бояться?

— Но мама с папой говорили, что воровать это плохо.

Ах, вот оно что! Моё мнение является авторитетным в доме, но пока не в её голове. Не беда — исправим. Перчатки с шарфом, отданные во временное пользование, и один длинный разговор были неплохим началом на пути «Как заслужить доверие динозаврика». Пока рискну пошатнуть нынешние авторитеты в её голове. Возвращаться к этому разговору впредь я не собирался. Так что суровая реальность мне в помощь!

— Твои мама с папой — пропащие люди. Грязные сборщики лома, которые продали бы тебя за пойло. И секунды бы не думали, и ты сама это знаешь. Так ведь, Рей?

О-о! Кажется, я где-то просчитался, потому что что-то пошло не так. Губы малявки недвусмысленно задрожали, что не предвещало для меня ничего хорошего. И точно — глазёнки вмиг наполнились слезами. И вот она уже ревёт, но по-тихому, не в голос. Надо как-то успокаивать…

— Никому из нас не было места в жизнях бывших семей, родных и приёмных, или в детских приютах. Так и тебе нет места в жизни твоих родителей. Ты для них никто…

Безмолвно рыдающий динозаврик звучно всхлипнул носом.

— …Для всего мира ты никто, Рей. Но не для меня. В моей жизни есть для тебя место. Всегда будет. Отныне ты — часть моей семьи.

Мой шарф к этому моменту, наверное, от души пропитался реками слёз. Плевать! Он и не такое количество в себя впитывал — просохнет. Какой кретин только придумал фразу, что мужчины не плачут? Девчонкам, значит, лить слёзы — это нормально, а что до нас, так мы что, не люди? Сильный пол давно бы весь передох тогда. Почему? Фразу «слёзы душат» не слышали? А я пока жить хочу, а значит придётся хоть как-то дышать. Из опыта: оставишь слёзы в себе — или отравишься ими, или насмерть захлебнёшься. Когда из невыплаканного уйдёт приставка «не» — только вопрос времени. А не сил и того, какого ты пола. Хотя бы разок, ночью, украдкой ото всех… Ведь есть такая боль, что как бы крепко не стискивал зубы — не умолчишь, сколько бы не запирал внутри, веря, что похоронил — не выкричишь. Её просто надо из себя излить. Не словами — именно слезами. Не сделаешь этого хоть когда-то и хоть как-то — в один момент сдохнешь изнутри. Утопленник.

— Кайло?

— А?

Поток мыслей напрочь смёл меня из реальности. Надо срочно плыть обратно. На высокий детский голос.

— Ты замёрз?

— Что?

Взгляд сфокусировался и я увидел девчонку, вытирающую последние слёзы со своего лица моей перчаткой. Ах, да. Мы ведь говорили. О чём? Точно, о её скотах-родителях. Из-за этого она расплакалась. Не из-за меня же и только оттого, что я озвучил эту правду вслух!

— Тебе холодно? — повторила Рей.

— С чего ты это взяла? — я прислушался к себе. Всё, вроде, ничего.