Цветы жизни (СИ)

К началу мероприятия я всё же опоздал, и отчасти это сыграло мне на руку: все зрители уже были внутри, в концертном зале, так что внимание я привлёк одной лишь охраны на входе. Запах изо рта я успешно перебил леденцами, так что отшатнулись они разве что от моего взмыленного и взлохмаченного вида. Мчась по коридорам, я представлял из себя нечто среднее между дезориентированным медведем, разбуженным посреди зимней спячки, и человеком, последним из жильцов дома узнавшим, что в здании разгорелся пожар. Смотревший по всем сторонам, я бездумно переставлял ноги; ошалевший и напуганный живостью собственного предвкушения, я нёсся вперёд точно ледокол, с треском разбивающий любые преграды.

Пустынные коридоры отдавали чем-то чуждым: чистота, как в больнице, тишина, как в морге — и только где-то там, куда мне указала охрана, звучала оркестровая музыка, напоминая, что весь год здесь было шумно и оживлённо, и трудились на благо своего будущего сотни, а может и тысячи студентов. Рей студентка! О, боже…

— Концерт уже начался, — оповестил меня охранник на входе в зал, будто я был глуховат на оба уха.

— Да, я знаю, — выдохнул я, запыхавшись, и глядя ему за спину.

— Хорошего вам вечера, — он приоткрыл дверь, и я юркнул внутрь.

В тот же момент, когда дверь у меня за спиной закрылась, музыка, идущая со сцены, стихла и зал взорвался аплодисментами. По спине прошёлся мороз: на какой-то дикий миг, мне показалось, что овации предназначены мне, ворвавшемуся сюда точно беглец, нашедший дорогу домой после многолетних странствий, но наваждение быстро схлынуло. Никто на меня и внимания не обратил, за исключением маленькой группки людей, что, как и я, стояли и смотрели концерт в проходе. Зал был забит битком. Последний раз, когда я находился среди такого количества народу, был год назад в месте, где никогда не бывает аншлага и о котором лучше не вспоминать. Но я не удержался и вспомнил…

— Извините, — пробормотал я, глядя на скрюченное лицо женщины, обернувшейся на меня. Глаза её откровенно отчитывали меня, беззвучно выговаривая пару ласковых. Я почувствовал себя злостным нарушителем её спокойствия, так беспардонно вторгнувшимся в чужое личное пространство. С чего я вдруг извинился перед ней, использовав давно забытое слово? Чёрт его знает.

Голос, идущий со сцены, что-то объявил по микрофону. Глядевший по сторонам в лёгком замешательстве от непривычной обстановки, я не вникал, было ли это об уходящем со сцены артисте или о следующем. Пока происходила смена музыкантов с их инструментами, я разглядывал толпу, сидящую в креслах и несколько фигур и затылков, что стояли рядом и передо мной. Все довольно прилично одетые, спокойные и улыбчивые. Наверняка, довольные своей жизнью, чьи дети, друзья или близкие учились здесь. Кажется, сегодня что-то вроде отчётного концерта…

Недовольная дамочка, за плечом которой я тихо-мирно остановился, зачем-то снова покосилась на меня, глянув снизу вверх с ещё большим омерзением, задержавшись при этом на шраме и мёртвом глазе; ореол чёрных волос и одежд прекрасно дополнили отвратительную картину. В выражении её лица с лёгкостью читалось неправдоподобное — словно я, подлец и извращенец, только что взял и нашептал ей на ухо всяких гадостей. Неуютно потоптавшись на месте, она обхватила рядом стоящего мужчину, своего благочестивого кавалера, за локоть, прижавшись поближе к нему. Я тихо фыркнул: о да, этот хлюпик спасёт тебя от меня в случае чего!

Усмешка, однако, не помогла. Эта маленькая сценка неожиданно выбила мне почву из-под ног. Лица, становящиеся при взгляде на меня хмурыми, меня давно не смущали, не оскорбляли и не обижали. Знаю, что далеко не красавец, да и приязнью ко всему людскому от меня не больно-то разит, если судить по выражению лица. Реакция женщины всего лишь напомнила мне о той пропасти, что существовала между мной и всеми ними — приличным, цивилизованным, образованным обществом. Я ничего не анализировал, не вдумывался и не развивал эту мысль, когда столь простая правда жизни вдруг резанула по живому. Поэтому я и ношу маску злобы и равнодушия, которую вынужденно оставил дома в этот вечер. Вот, что бывает, когда ты открываешься этому миру, оплошав в том, что забыл нацепить защиту.

На сцене начался новый номер, и убедившись, что Рей в нём не участвует, моё внимание снова рассеялось. Никто из этих людей не знает, что рядом с ними находится человек, одиннадцать лет своей жизни проведший за решёткой. Не знают о моих тёмных делишках, врагах, проблемах, планах и пагубных пристрастиях — обо всём незаконном и антиобщественном, что я из себя представляю. Наверняка, эта дамочка не поленилась бы и попросила, чтобы меня немедля вывели из зала, если бы знала хотя бы часть большой и страшной правды.