Цветы зла

Не менее живых довольная собою,
С перчатками, большим букетом и платком,
Она легко скользит, и странной худобою
Кокетки ветреной невольно взор влеком.

Такой воздушный стан дарят немногим боги.

Одежды пышные, как царственный поток,
Ласкают волнами ее сухую ногу,
Обутую в тугой, прелестный башмачок.

Сеть кружев, легшая игриво на ключицы,

Как лоно мертвых скал лобзающий ручей,
Укрыть могильные красы ее стремится
Стыдливо от чужих, насмешливых очей.

В пустых ее глазах лишь сумрак и туманы,

А череп, розами затейливо увит,
На хрупких позвонках качается жеманно.
— Наряд небытия! Смущающий нас вид!

Карикатурою назвать тебя посмеют

Те, для кого лишь плоть желанна, и чужда
Вся прелесть остова, сокрытого под нею.
Но ты мечты мои, скелет, влечешь всегда!

Пришла ли ты смутить гримасою могучей

Пир жизни? — Иль тебя желанья давних дней,
Еще томящие костяк твой грезой жгучей,
Влекут на шабаши безумные страстей?

При пламени свечей, при пеньи струн согласных,

Мечтаешь ли прогнать гнетущий, страшный сон,
И хочешь ли залить потоком оргий властных
Тот ад, что сыздавна в груди твоей зажжен?

Колодец, нашими наполненный слезами,

Сосуд, вмещающий всю муку бытия,
Сквозь частый переплет боков твоих видна мне
Ненасытимая могильная змея.

Признаться, я боюсь, твои старанья мало

Оценят, и живых кокетством не пленишь.
Насмешка ведь всегда сердца людей смущала,
И властью жутких чар лишь сильных опьянишь.

От бездны глаз твоих, струящей ужас черный,

Кружится голова. Толпа земных рабов
Не сможет выдержать улыбки тошнотворной
Твоих оскаленных тридцати двух зубов!

А всё же, кто из нас не обнимал скелета?

Добычею могил кто не был увлечен,
Хоть надушенною и ярко разодетой?
Кто брезгует тобой, лишь жалок и смешон.

Неотвратимая, безносая плясунья,

Скажи танцорам тем, которым претишь ты:
«Красавцы гордые, румянитесь вы втуне.
Bсе тленом пахнете у грани темноты.

Живые мертвецы, назло снегам и годам

Вотще бегущие за тенью прежних нег,
Я в пляску вас втяну, всемирным хороводом
В безвестные края вас уведя навек.

От Сены зябнущей до вод горячих Ганга

Людские кружатся неистово стада,
Не видя, как трубу уж поднимает Ангел,
И зев ее раскрыт для Страшного Суда!

Не надивится Смерть, во всех пределах мира,

Твоим кривляниям, забавный род людской,
И часто, как и ты, душась обильно миррой,
С твоим безумием сливает хохот свой!»

ЛЮБОВЬ ОБМАНА