Тучи сгущаются над Фэйр (СИ)

  Чаще всего среди членов королевской семьи новые наряды заказывает старая королева, она же и главная покровительница Приска. При возникновении нужды, Флавий сообщает своим помощникам, те в свою очередь сообщают своим, и так приказ передается по цепи, пока не окажется в самом низу иерархии дворовых. Тогда какой-нибудь несчастный слуга, ниже которого во дворце попросту нет и которому поэтому дело не на кого свалить, наслушавшись жутких историй о Приске и его ателье, отправляется к портному на негнущихся ногах. Этот слуга из ателье благополучно не возвращается и спустя несколько дней к Приску отсылают нового. Так продолжается, пока сообщение не доставят по адресу, а приказ не будет исполнен, или пока не исчерпаются слуги, чего произойти не может в виду их обилия. Вопросов Приску никто не задает, - благородные в ателье не исчезают. На смену исчезнувшим слугам приходят новые, а от простолюдинов, желающих служить при дворе, во все времена отбоя нет. Таким образом, поддерживается давным-давно сложившийся баланс тонкой и чувствительной к малейшим новшествам схемы дворового мироустройства, благодаря которой карманы некоторых людей наполняются деньгами, а в семьях бедняков сокращается количество голодных ртов. Что до ателье, то оно пускай размером и небольшое, но потеряться среди здешнего разнообразия проще некуда, - проще, чем, к примеру, чужестранцу потеряться при первом посещении столицы Фэйр, и оттого опасно входить в ателье в одиночку, без приглашения со стороны хозяина.

  Прогуливаясь по коридорам дворца, Люций шагал нарочито размашисто, потому что любил слушать звонкое щелканье своих каблуков по мраморным плитам пола. В большинстве помещений дворца акустика превосходная, и в коридоре, где расположен вход в ателье, тоже, но только не в самом ателье. Всякий раз открывая дверь, Люций делал паузу в бесконечной череде своих размышлений, заносил ногу над порогом и медленно опускал ее по другую его сторону. Несмотря на то, что ткань, устилающая пол ателье, была тонкой и физически настолько поглотить звук не была способна, внутри ателье звуки шагов полностью стихали, а голоса звучали плоско.

  Вот и теперь, входя, король слегка замедлился, на краткий миг весь обратился в слух, и только когда нога его коснулась пола по ту сторону порога, а он привычно не услышал ничего, Люций обреченно вздохнул и вступил в темноту. Она, темнота, на ощупь была такой же мягкой, как и все в ателье, а еще холодной и липкой. Неприятная темнота, не всем людям такая темнота придется по нраву, Люций же ненавидел темноту всеми фибрами души и в любой ее разновидности.

   Где-то в помещениях ателье раньше, еще до переезда сюда Приска, был камин. Он и сейчас где-то там находится, погребенный под всем этим тряпьем, что новый хозяин понавесил, но так как портной пламени вблизи себя не терпит, камин вот уже много лет не разжигали. Камин - это еще что, у Приска в обиходе ни люстр, ни канделябров, ни подсвечников не имелось - он жил и работал в кромешной темноте, но надо сказать, на качестве работы кутюрье эксцентричные условия его существования никак не сказывались. А во всем прочем Приск был паинькой - образцовым, так сказать, жильцом. Он не курил, не пил, не заводил романов. Он перерос давно все эти человеческие слабости, но и во времена своей молодости, отнюдь не бурной, не был на них падок. Даже Флавий, мужчина не первой свежести, порой уходил в запой, и Флавию его слабость прощалась (в основном из-за того, что и в нетрезвом состоянии главный камердинер был профессионалом каких поискать), но никогда не Приск, всегда трезвый и в одном единственном присущем ему настроении, непохожий на живого человека.

  Очутившись внутри, король осмотрелся, отлично зная, впрочем, что осмотр ни к чему не приведет. Затем он, помня о специфике места, плотно затворил за собой дверь. Стал, привалившись спиной к закрытому проему, ожидая пока глаза пообвыкнуться. Темнота внутри была настолько плотной и беспросветной, что и пять минут спустя расположение предметов в комнате оставалось для Люция загадкой. Востря глазами по окружению, напрягая их до предела, король добился лишь головной боли. Максимум, что он сумел различить, - это примерные очертания ближайших к нему предметов. Деревянная мебель, в отличии от источников света, в ателье водилась. Была она, как и все прочее здесь, обита тканью. Проживай здесь слепой, что разом бы объяснило львиную долю странностей места и его хозяина, мягкая обивка мебели не составляла бы никакой загадки. Но штука в том, что Приск при том, что жил в темноте и не бывал почти на свету, отлично ориентировался в пространстве и даже как бы видел, но по-своему. Иначе никак не объяснить то, как ловко он перемещался по захламленным пространствам комнат.