Тульпа

– Не откажется. У такой тульпы просто нет выбора, мы же специально демонстрировали системе повышенную социальность. Но несколько правил ты все же должен соблюдать. Следи за языком. Никогда не говори, из какого ты времени, вообще ничего не говори о будущем. И не вздумай даже намекнуть, что ты его сын. Если Профессор поймет, что он уже умер, последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

– Да какая разница! Даже если я случайно что-то сболтну, он же все равно мне не поверит! – возразил Серфер. – Ведь никто не способен в это поверить. Если я скажу, что ты давно умер, и я явился к тебе из будущего – ты что, поверишь?

КуДзу побледнел так, что Серфер даже испугался за него.

– Пожалуйста, не шути больше такими вещами. Просто постарайся соблюдать правила, их не так много. Не пытайся физически воздействовать на измененную реальность, ограничься лишь общением. Например, если тебе захочется отлить, ты можешь найти там туалет – но ты должен понимать, что произойдет при этом в нашей реальности.

Серфер фыркнул, сдерживая смешок. Реакция КуДзу на безобидную шутку его озадачила; он порадовался, что успел вовремя прикусить язык и не пошутил над поведением друга, во всем идущего ему навстречу – что, честно говоря, выглядело очень подозрительно. Но КуДзу знал о тульпах гораздо больше него и, наверное, имел повод пугаться.

– И вот еще что, – продолжил Серфер, – не уверен, что мне хватит одного прыжка. Скорее всего, я захочу снова увидеться с отцом. Ты можешь не стирать ему память о нашей встрече?

– Хорошо, – согласился КуДзу.

– Тогда я готов, – сказал Серфер. – Кажется, все обговорили?

– Вроде бы все, – задумчиво ответил КуДзу и вдруг, вспомнив что-то, встрепенулся. – Да, совсем забыл – тебя же ищут! И судя по всему, врачи скоро появятся здесь. Будет совсем паршиво, если тебя найдут в этом кресле, подключенным к комплексу.

– Вряд ли, – возразил Серфер. – Я тоже об этом думал. Но сегодня же карнавал – ночь свободы. Ночь без официальной слежки. Наверняка они отложат свой визит на завтра.

– Похоже, ты прав, – согласился КуДзу. – Ну, тогда поехали. Адрес запомнил? Встань и иди!

СЕРФЕР, город

17 лет назад

Серфер смотрел на отца и не верил своим глазам – это был он, вне всяких сомнений. То же лицо, те же глаза, те же жесты, тот же голос – отец был в точности таким, каким Серфер помнил его по сохраненным фотографиям и видеороликам. Это казалось чудом, чем-то запредельно невероятным; и все же он переживал это здесь и сейчас. Сердце бешено колотилось, не желая успокаиваться, во рту пересохло. Он хотел попросить воды, но промолчал, боясь выдать себя каким-то неосторожным словом. Легенда, предложенная КуДзу, с самого начала казалась ему надуманной и неправдоподобной, обреченной на неминуемый провал – но, как ни странно, у отца не возникло никаких подозрений. Он даже не задал ни одного вопроса, просто поверил, сразу и безоговорочно. Видимо, в свое время он все же немного перегнул с демонстрацией социальности.

Серфер не сводил глаз с сидевшего напротив отца; тот тоже внимательно его разглядывал.

– Поразительное сходство, – сказал он наконец, – я должен был сразу догадаться. А чем сейчас занята Маша?

– Она занята, – ответил Серфер и тут же понял, как глупо прозвучали его слова. Злясь на себя, он быстро добавил:

– У Маши вечерние занятия. Она бы сама мне помогла, но сегодня у нее совсем нет времени.

– Не беда, – успокоил его ПалСаныч, – разберемся и без Маши. Какая у тебя тема?

– Может ли машина мыслить! – выпалил Серфер. И тут же поправился, – В смысле – искусственный интеллект, программа, прошедшая тест Тьюринга. Программная имитация человека. Сейчас ее называют тульпой.

– Тульпой? – удивился ПалСаныч. – Никогда не слышал. Ладно, пусть будет тульпа.

– Так может? – переспросил Серфер.

– Если коротко – то нет. Это же нули-единицы, алгебра логики. Там любое действие строго детерминировано. А самоосознание все же предполагает свободу воли.

– Не соглашусь, – возразил Серфер.

Он хотел сказать об эвристическом подходе в нейросетевых аналоговых комплексах, но вовремя одернул себя, вспомнив, что даже не знает, когда появились такие системы. Возможно, семнадцать лет назад эти разработки еще были закрытыми. Пришлось срочно переключаться, сказав первое, что пришло в голову:

– Самоосознание есть у всех, но это не мешает многим считать нашу свободу воли иллюзией.

– Спорный вопрос, – улыбнулся ПалСаныч. – Но согласись, смешно звучит – иллюзия свободы воли заставила тебя прийти сюда, чтобы обсудить иллюзорность свободы воли.

– Смешно, – согласился Серфер. – Ну ладно, с коротким ответом понятно. А что с развернутым? Маша говорила еще про какую-то китайскую комнату и философских зомби.