Тульский детектив II. Буцефал и скопцы

– Вы правы, но только через какое-то время!

– Поясните, пожалуйста, я не понимаю, – попросил Трегубов.

– По моему мнению, – Владимир Сергеевич остановился и его холодные серые глаза посмотрели на урядника, – Буцефал нужен только на один раз.

– Всё равно не понимаю, почему?

– Начну немного издалека, – Владимир Сергеевич вздохнул и двинулся дальше. – Чтобы понять, что происходит, я должен немного рассказать о событиях прошлого. Когда провели реформу крепостного права, многие заводчики разорились. Они никогда раньше не думали, скажем так, о коммерческой стороне разведения лошадей, поскольку у них были бесплатные работники. А когда их не стало, многие люди не смогли найти в себе силы и перестроить свою жизнь.

– И как много таких? – спросил Николай.

– Не знаю, – пожал плечами, Владимир Сергеевич, – сотни, а может, тысячи. Кто сосчитает?

– Но это очень много, – заметил Иван.

– Много, – согласился его собеседник, – и это привело к проблемам на ипподромах, скачки на которых становились популярнее от года к году. Снижение количества заводчиков привело к снижению поголовья, в том числе, скаковых лошадей. Ипподромы стали простаивать. Некогда популярный Лебедянский ипподром практически уже не работает. Однако, сокращение – это не полное исчезновение, часть конезаводчиков оказались вполне успешны. Например, наш Свечин, у которого появился тот же Буцефал. И вот, кони всё же есть, но что делать заводчикам в городах, где закрылись ипподромы?

– Ехать в столицу? – догадался Иван.

– Да, Вы правы, некоторые ипподромы только выиграли, это: наш, тульский, царскосельский и, конечно, обновленный московский. На них сейчас представлен весь цвет коневодства Империи.

– Но какое это имеет отношение к Буцефалу? – спросил Трегубов.

– Подождите, молодой человек, наберитесь терпения. Я думаю, что имеет самое прямое, поскольку Буцефал был потенциальным фаворитом. В этом году после нескольких перерывов окончательно закрылся ипподром в Харькове. И, естественно, что лошади оттуда появились на упомянутых мною ранее ипподромах. И вот, представьте себе, совсем недавно проходят скачки, на них заявлен никому не известный жеребец Фаг-о-Балл, на котором никому неизвестный жокей Воронков. В то же время фаворитом все считают Перкуна, на котором английский жокей.

– Почему английский? – заинтересовался Николай.

– Почему-то их считают лучшими, – презрительно усмехнулся Владимир Сергеевич. – Мода, знаете ли.

– Но выиграл Воронков на неизвестном Фаг-о-Балле? – спросил Иван.

– Абсолютно верно!

– Сколько можно выиграть на скачках? – Канарейкин уже заподозрил в какую сторону идёт беседа.

– Обычно десять или двадцать рублей, ну, пятьдесят, если повезёт, – ответил Владимир Сергеевич.

– Сколько был выигрыш на Фаг-о-Балле? – спросил Трегубов.

– А это, господа, – самый правильный вопрос, – сказал Владимир Сергеевич и выдержал театральную паузу. – Тысяча триста рублей.

– Тысяча триста! – поразился Николай.

– Но это же целое состояние! Это гораздо больше, чем стоимость даже такого жеребца, как Буцефал, – сказал Трегубов.

– Вот именно. Поэтому я и считаю, что Буцефал нужен только на один раз, как тёмная лошадка, повторить историю Фаг-о-Балла. Буцефала знают только в Туле, и то потому, что о нём всем растрезвонил господин Минин, для которого важно показать друзьям и знакомым, какой конь у него теперь есть.

– Получается, что коня украли до первых скачек, пока он нигде не известен, и на нем можно заработать большие деньги, – резюмировал Иван.

– Если бы у меня был такой жеребец, как у Дмитрия Львовича, я бы без лишней суеты выставил его на московские скачки, пока никто не знает, на что способен этот конь, и сделал бы на него ставки.

– Спасибо, Вам, Владимир Сергеевич, за интересный рассказ. Вы очень помогли, – поблагодарил собеседника Трегубов.

– Расскажете мне потом, как именно его похитили, и что из этого вышло? Договорились? – попросил Владимир Сергеевич урядника.

– Обязательно, – пообещал Трегубов.

Иван бросился искать Столбова. Вот он – мотив: скачки и ставки. Его мысли метались в голове, одна версия сменяла другую. Пристава он застал в своём кабинете и торопливо начал вываливать то, что узнал про скачки. Столбов с интересом выслушал, а потом сказал:

– Молодец, Трегубов! Мы нашли резон нашего преступления. Теперь мы знаем, как его совершили и зачем. Осталось только задержать злоумышленника.

– Знаете, Илья Петрович, я думаю, что это сам Минин, – высказал вертевшуюся в его голове гипотезу Трегубов.

– Что – что? – переспросил удивленный пристав.

– Смотрите сами: деньги за Буцефала Свечину не отдал, значит, что может иметь трудности с деньгами – это раз. Тысяча триста рублей – это большая сумма, и мотив для кого угодно – это два. Все так называемые «свидетели» – матушка и конюхи – заинтересованные лица – это три. Что скажете?

– Ох, Иван, смутил ты меня этими своими раз, два, три. Где понабрался то только! Но, действительно, хвалю. Всё разузнал, версию выдвинул логичную.