Туман

– Я вас поняла и, для начала, отвечу: – я реальна. Только, моя реальность почти не имеет ограничений. – И незнакомка венчала своё сообщение красивым негромким смешком, а после говорила с каким-то девичьим озорством: – Право, я наслаждаюсь вашей растерянностью, Валентин. Вы так мило ставите себя в неловкое положение, что мне совсем не хочется вас пожалеть, а наоборот, вы заставляете меня восхищаться вами. И перестаньте думать о том, что как-то обидели меня своим долгим вопросом (она небрежным, но изящным движением руки, словно отмахнула от себя мошкару, и продолжала так же игриво). Обижаться вам следует немного на себя. Помилуйте, но как вы можете до сих пор терзаться сомнениями по поводу моей реальности? А не вы ли совсем недавно намекали Михаилу Анатольевичу на материализм, который присутствует в тумане. Если я – призрак, …допустим, что я – фантом, тогда ведь из этого следует, что вы, мой друг, …изумительным образом сошли с ума; сидите сейчас одурманенный неизвестно на чём и разговариваете сам с собой. Пальчиками несёте в рот пустоту, но при этом наслаждаетесь вкусом винограда. Сорвите и съешьте ещё (рассмеялась она звонко и так заразительно, что Валентин невольно осветился добродушной улыбкой), чтобы, если не разум ваш, так хоть желудок, на какое-то время получил доказательство. Не опасайтесь, всё натуральное, – продолжала она говорить, но уже с почти ласковым убеждением. – Вам сложно представить, но тогда просто поверьте, что не так сложно доставить из неведомого вам пространства какой-нибудь реальный предмет. Но замечу, что любое пространство так и будет оставаться пустым, пока в нём не поселится живой организм, и только с началом каких-нибудь действий появляется такое измерение, как время. И вот с этим измерением у нас отношения куда разнообразнее, чем у вас. Я в течении секунды могла бы доставить в эту беседку рояль, но вы, к сожалению, не умеете музицировать. Тогда я, с вашего позволения, сама создам нужный фон (и зазвучала лиричная мелодия, гениально извлекаемая кем-то из невидимого клавишного инструмента). Вы воспринимаете нашу среду как туман, и это идеальная природная маскировка для нас. Да, вы не ослышались, я уже несколько раз повторила: «нас». Потому что нас невообразимо много и, в то же время, мы – единое целое; без всяких обязательств и глупых договорённостей друг перед другом. Например, не я оголяла вам руку до кости, но присутствовала при этом и вбирала в себя ваши болезненные переживания, романтичный и рассудительный Валентин.

Егоров прижал пальцы к правому виску, не в силах представить себе такой союз, обосновавшийся в этом тумане. Когда-то давно Валентин принял от матери в свой багаж знаний такую христианскую догму, как неделимое единство бога-отца, бога-сына и святого духа, и до сих пор держит в себе эту непонятную истину с уважением, поскольку она служит неким опознавательным клеймом в русском человеке. Он догадывался, что такое восприятие, может быть оскорбительным для людей набожных, поэтому никогда его и не афишировал. Несколько раз Валентин задумывался о Святой троице с целью принять это понятие глубже, но душа лениво противилась этому, а разум и вовсе отказывался воспринимать, и Бог оставался для Егорова грозной и доброй, с невообразимым идеальным разумом, космического масштаба монолитной сферой. И поэтому Валентин боялся даже начинать размышления о только что услышанной структуре, но, как часто бывает: сознание побаивается, а остренькие мысли сами невольно пробиваются из этой невнятной опаски.

– Но-о…, – подбирая слова, формулировал одну из таких мыслей Валентин, – а Иван… – сын бабы Пани, тогда как…? Все усопшие тоже с вами? Мне ведь предлагали встречу и с родителями, и с Маргаритой….

Дама приподняла ближнюю к Валентину руку, как бы прерывая его вопросы, плавно повела обнажённым плечиком в сторону собеседника, и казалось, что вот-вот откроется за волосами её лицо, но в последний момент она замерла и, с небольшим волнением, проговорила:

– Не думайте больше о таких мрачных, объёмных и неведомых вам понятиях. Никакого царства мёртвых здесь нет. И, пожалуйста, успокойтесь. Ваши ожесточённые попытки выдумать себе всякие невозможные вещи могут принести вам нехорошие последствия. Я и так уже…, признаюсь честно, проглядела у Михаила Анатольевича микроинсульт, который ещё неизвестно каким образом скажется в будущем. А про Ивана…, откроюсь вам без утайки: он был одним из гостей, который с трепетом и огромной благодарностью принял наше приглашение, а сейчас он находится там, где ему и положено быть. Мы имеем возможность приглашать любого…, даже этого тирана о котором вы подумали, – рассмеялась она и сказала: – Но, мы же не бродячий цирк, а вы человек разумный, чтобы требовать от меня выполнение такой несуразной прихоти.

– Простите. Это действительно была шуточная мысль, – стыдливо извинился Егоров, а женщина обратилась к нему с кокетливым весельем: