Туман и гроза (СИ)

Кирилл понимает, что сейчас это единственный шанс. Так гибли многие стражи без выхода. Вот почему Николай однажды ввёл тройки: два стража и печатник.

И Кирилл распускает огонь. Колдовской, яростный. В нём все костры древних времён под сводами холодных пещер, тягучая лава, сотни свечей храмов и алтарей.

Он чувствует распахнувшиеся огненные крылья за спиной, и в них скользит тень, обволакивая его, на миг перехватывая контроль. Знак печати — и законы мира теней крошатся, а Кирилл видит за зыбкой границей холл Службы. Шаг — и тьма вокруг.

***

— Значит, печати в том месте не работали, — выцепляет из всего рассказа важный факт Николай. — А в ловушке, в которую Саша и угодил, странный узор плетения печатей. Кто-то отлично в них разбирается.

— И умеет запутывать следы. Если бы не тень…

— Ты никогда не думал… не думал разрушить вашу связь? Положить ей конец?

Николай тревожно смотрит на руку Кирилла и тот, помимо воли, прячет её под стол, словно стесняясь. На самом деле — от страха. Два года были наполнены постоянной борьбой и метаниями, вынужденными проходами в мир теней, без которого Кириллу не обойтись.

— Нет. Я впустил её в себя, чтобы нам выбраться. И сейчас та же ситуация — она выход. Помогала уже не раз, даёт определенные преимущества.

— И съедает тебя изнутри.

— У всего есть своя цена.

— Вчера ты сказал, что хочешь вернуть связь якорей. И даже не сомневайся, мы это сделаем. Сегодня же. Я не отдам тебя тени. Мы выбрались вместе. И теперь вместе справимся и с этой чертовщиной внутри тебя.

— Слышал бы тебя Шорохов!

Их взгляды встречаются, и им не надо слов, чтобы понять друг друга. За всеми словами скрыта искренняя благодарность.

После встречи с магом-тенью Николай догадывается, что, на самом деле, Кирилл просто боялся быть отвергнутым и брошенным, даже не зная ту историю с коллегой Шорохова. Боялся услышать обвинения, что он не справился, что теперь не такой и ставший изгоем даже среди своих.

Потерять доверие. И Николай сейчас сожалеет, что не понял этого раньше. Но он теперь и правда не позволит ему соскользнуть во мрак за спиной и превратиться в то создание из тёмной брошенной башни офиса.

Не даст заблудиться в тенях.

Николай доедает овсянку, с явным удовольствием облизнув ложку. У него встреча с Яной и смутные подозрения, что всё пройдёт не так гладко, как хотелось бы. Бросив коробочку в мусорку и сполоснув ложку под краном, он всё-таки не удерживается от того, чтобы не схватить один горячий блинчик перед выходом из дома.

***

Яна ждёт в глубине кафе, с головой увлекшись документами на тонком планшете в красном чехле. Молча кивает Николаю и, не дожидаясь вопросов, разворачивает к нему карту Москвы с выделенными жёлтым зонами города.

— Видишь? — кончик её указательного пальца с красным маникюром замирает в миллиметре от экрана. — Всего три района не затронуты.

Её голос тихий и приглушенный — вокруг столика теневой полог. Маленькие хитрости стражей, почти шпионские. Для этого всего-то надо приоткрыть печать рядом с собой и потянуть немного теневой магии, а потом сплести из неё заклинание.

Николай думает, что многие маги хотели бы владеть такими возможностями, хотя каждая стихия даёт многое.

Вокруг них вовсю расцветает Хэллоуин. Тыквы на подоконнике, тёмно-красные яблоки в карамели на палочках на подносе под куполом воздуха, в подсвечниках щедро насыпаны каштаны и высушенные цветы.

Ярко и тепло, а в потёках дождя по окнам отражаются язычки пламеней свечей.

Николай тянет через трубочку пряный чай с лимоном и мёдом и изучает карту. Обводит рукой в плотной полуперчатке один из районов.

— Из наших кто-то там есть? Он в отдалении от других и выглядит мёртвой зоной по прорывам.

— Да. Там живёт начальник печатников.

— Вот как. Если не ошибаюсь, у него жена и трое детей, уже вполне взрослых. На каждый новый год он приносил от неё ромовый кекс, а один из сыновей учится в Школе.

— Всё так, — Яна кивает и захлопывает планшет, уставившись на свои переплетенные пальцы поверх чехла. — Я не понимаю. Мы с ним же каждый день на кухне чай пьём! Как он мог…

— У всех свои слабости. В конце концов, он мог и что-то узнать и вытрясти безопасность ради своей семьи.

Николай умалчивает, что хуже всего — недоверие среди стражей. Проникни хоть единый слух, что в их рядах предатель, и даже он не уверен в реакции Службы. И особенно тех, кто потерял сегодня близких или друзей.

Яна с грустью водит пальцем по столу, подавленная и уставшая. В полумраке кафе кажется, что даже её чёлка не такая яркая, потускневшая. Он не лезет к ней в душу, хотя догадывается, что среди погибших наверняка затесался один неосторожный ученик. А у неё нет сил даже на ярость.

Чай вдруг кажется остывшим и слишком сладким от мёда. Николай допивает одним глотком и уточняет:

— Во сколько у него заканчивается сегодня смена?

— Около восьми. Ты поедешь один?

— Да. Вдруг мы ошиблись. Никому не говори пока об этом, ладно?

— Договорились. А ты держи меня в курсе. Ты уже виделся с Шороховым?

— Ещё вчера. Он навёл много шума?