Туман и гроза (СИ)

Тихонько скрипнула дверь, и он спиной ощущает чьё-то присутствие.

— Я лишь хотела узнать, что всё в порядке. Что ты в порядке.

Он с удивлением оборачивается на Лизу в проёме двери. На ней широкий вязаный свитер, едва прикрывающий живот, и плотные чёрные джинсы, а волосы собраны в свободную косу на бок.

— Вполне, спасибо.

— А на самом деле?

На самом деле, он наполовину без магии, в доверенном ему городе какая-то мразь возомнила себя вершителем судеб, а маги играют жизнями других, ломая их ради своих идеалов.

Но почему-то именно здесь и сейчас он ощущает себя… спокойно.

И даже с неохотой для самого себя отчасти признаётся:

— Это была долгая ночь.

— Тогда не буду мешать.

— Ты хочешь уйти?

— Вовсе нет!

Она пожимает плечами и заходит в комнату под лёгкий перестук подвесок на шее. И чем ближе, тем лучше видны подведенные чёрным глаза, тем как-то решительнее каждый шаг, тем острее её близость и то завораживающее ощущение магии воды, свободной и немного дикой.

Между ними пара шагов, разделенные шрамы и тепло прикосновений — или просто жар от глинтвейна.

Два шага между уйти и остаться.

Внутренние демоны и непривычное ощущение, что она просто рядом. Без каких-то требований, не потому что он заведует Службой или умело и галантно ухаживает, как это было с другими. Не ради чего-то.

И это он первым подходит к ней и прижимает к себе, притягивает за ремень джинсов, целует с той нежностью, на которую способен, может быть, не очень умело, не так эмоционально, как мог бы.

И каждое прикосновение между ними сокровенно, наполнено разделенной горечью потерь, у каждого своих, но шрамы так похоже болезненны.

Между ними ночь медленных поцелуев, долгих прикосновений и касаний, погасшего света и жаркого пламени. Ночь, когда под шорох дождя хочется любить до умопомрачения и дурмана.

После, закутавшись в одеяла, они сидят напротив друг друга на подоконнике, попивая уже остывший глинтвейн, и теперь его очередь слушать истории Лизы. О маме, о дорогах, о забытых барах на краю света и пещерах великанов.

И Николаю кажется, что замёрзшая часть его души, оледеневшая в какой-то давний и почти позабытый миг, слегка раскалывается.

Ему кажется, сейчас он дома.

========== Часть III. -22- ==========

Комментарий к Часть III. -22-

Всё-таки самую-самую движуху я перенесла на следующую главу.

А тут… такое. Есть важные детали, которые скоро сыграют.

Спасибо Мэй за ссылку про посадку на байке и музыку!

Lana Del Rey - Ride (https://music.yandex.ru/album/625175/track/5320827)

На кухне пахнет свечками и совсем немного — костром от маленьких огоньков над плитой. Кристине куда больше нравится живое пламя в темени раннего утра, к тому же, ей интересно колдовать с новой и ещё не поддающейся магией. А пламя красиво отражается в цветных стёклах фонариков на подоконнике.

Кирилл в накинутой и не застёгнутой косоворотке сидит за столом, перебирая амулеты, флаконы с маслом стражей и пучки трав. Его утренний ритуал, когда для этого есть время. Тянет терпкостью вербены и прохладой елового леса. Под дымчатые колечки слушает Кристину и качает головой.

— И речи об этом не может быть.

— Но это отличный шанс…

— Отдать тебя в руки этих извращенцев? Ты не видела, что они сделали с Анной.

Кристина от досады стискивает ручку сковородки, на которой поджариваются сочные помидоры. Ей куда больше хотелось бы сейчас оказаться где-нибудь вдвоём — как бы хорошо она ни относилась к друзьям Кирилла, постоянная толпа народа в одном доме немного утомляет.

Но ей приятно быть рядом с ним. Делить полусонные и туманные утра с дождями за окном после долгих ночей, ощущать мягкое тепло его прикосновений и дымок костра от чая в его кружке. Украдкой смотреть на мазок сажи между рёбер, впечатанный тенью в кожу.

Порой он даже не задумывается, когда водит пальцами по её плечам или касается шеи под подобранными вверх волосами, если они сидят рядом.

В его объятиях хочется раствориться.

Вот только сейчас Кристина понимает, что то ли его обостренное чувство опасности, то ли ответственности за других не позволяет лишнего риска. Если у него шрамы и отметины, значит, их хватит на двоих. Беда лишь в том, что чёрные паутинки отравленной крови просвечивают сквозь кожу рук и тянут какой-то тяжестью.

А она всё ещё легко смущается его взглядов и временами немного снисходительного тона.

Но отступать не собирается. Ловко перевернув лопаткой ярко-красные кружки, Кристина пожимает плечами и добавляет:

— Я поговорю с Николаем.

— С чего бы?

— Слушай, мне не нужно твоё разрешение или одобрение. Это мой выбор. Думаю, он сможет понять.

— Значит, ты его совсем не знаешь. Он никогда не пойдёт на такой риск.

— Это не риск. Я… устала. И мне страшно.

— Из-за кошмаров?

— Я вижу теней в самой Академии. А иногда иду по коридору и понимаю, что мысли… плывут. Будто кто-то заводит не туда. И в снах я задыхаюсь.

Кристина едва не шепчет последние слова и отводит взгляд в сторону.

Она не привыкла показывать слабость или навязывать проблемы. Мама всегда говорила, что если запутался — надо всего-то увидеть в клубке кончик ниточки и медленно, но верно раскручивать.