Туман и гроза (СИ)

Словно стражи и сам мир теней не могут существовать друг без друга.

При всех непростых ощущениях, стражам он как бы… отзывался. Принимал их в свой сумрак с лёгким запахом тлена и болот — в тонких слоях.

И мир теней тоже становится теперь для Николая куда опаснее.

С другой стороны, стражи на то и стражи — не только кромсать и убивать теней, а и приручать их ритуалами и дарами, призывать к себе. Кирилл сворачивает карту.

— Ну что, взглянем на лабораторию, в которой скрывали Хлою?

— Да, мы готовы, — коротко кивают печатники и сверяют координаты.

Заклинание с зелёной, слишком яркой среди серо-белых оттенков вспышкой, с треском открывает проход глубже.

Глубокий слой духов и снов. Здесь уже зыбко, не стоит доверять ничему, что видишь вокруг, а воздух суше. Кирилл шагает первым, за ним Николай, а двое печатников остаются по обе стороны, удерживая проход.

Сейчас на Кирилле и Николае пропитанные маслом против теней рубашки и брюки, и немного жирная ткань липнет к коже. Они выходят на плато к каменным развалинам небольшой постройки. Лаборатория — слишком громкое слово для того, что скорее походит на деревянный сарай с несколькими помещениями.

Чем-то напоминает домик исследователей в Академии, только просторнее и лучше оборудованный. По крайней мере, когда-то он был таким.

Простой деревянный настил скрипит под их шагами. Несколько комнат, в которые из узких окон падают тусклые лучи солнца этого мира. Первая же комната похожа на простенький медицинский кабинет. Тонкий слой пыли покрывает широкий металлический стол с разбитыми колбами, грязными шприцами и перевёрнутыми склянками. Везде валяются порванные и грязные бинты с запекшейся кровью, явственно пахнет гнилью и болью.

В одной из комнат две простые кушетки со смятыми когда-то наверняка белоснежными простынями, сейчас грязными.

Не сразу заметно, что на деревянных стенах мелкие надписи. Некоторые кажутся выцарапанными ногтями, другие — словно выжжены.

Боль. Они идут. Безумие. Дом. Сколько ещё?

И короткие штришки, как отсчёт дней. Его передёргивает от отвращения и ужаса — невысказанного ужаса и криков, которые больше никто не услышит. Как стражи, они с Николаем видели многое, очень многое. Но это… это дело рук людей, а не теней.

Кирилл проводит пальцами по шероховатым стенам и надписям отчаявшихся душ, на миг ярко представив здесь каждого замученного студента. Перекошенное лицо Анны всплывает из памяти, жуткое, искореженное, сходное с самим этим местом, пропахшим болью. И после этого сегодня придётся отпустить Кристину… нет, конечно, он знает клинику Управления. Сосновый лес, свежий воздух и опытные лекари.

Но как теперь не представлять её на такой же койке, царапающей очередную чёрточку бесконечности дней? И каково сейчас Николаю видеть место, в котором, возможно, побывала и Кира?

— Блядь! — не сдерживается Кирилл, замечая на кушетках кожаные ремешки, явно предназначенные для того, чтобы удерживать пациента. — Коля, ты можешь себе представить, что здесь творилось?

— Лучше иди сюда, — раздаётся голос из соседней комнаты.

Из мебели там только стол и кресло, которое кажется более-менее удобным. Тут куда чище, нет медицинских инструментов, кроме пары банок из тёмного стекла на простых деревянных полках. На банках неразборчивые подписи чёрным маркером с чьими-то именами.

Николай внимательно читает какие-то ветхие документы на коричневатой бумаге, похожие то ли на отчёты, то ли на медицинские заметки. С виду он спокоен и сосредоточен, но Кирилл знает его слишком хорошо. Под монолитной скалой не каменное сердце, а обнаженный болезненный и кровоточащий нерв подобно текучей лаве. И этого не отнять ни с какой магией земли.

Он сглатывает время от времени и чуть заметно морщится, как от ноющей болезненности незаживающей раны.

— Что там? — Кирилл берёт протянутый список.

— Ничего особенного. Тут явно всё подчистили, но будто второпях, и кое-что всё-таки осталось. Это я нашёл под столом.

— Имена, фамилии, какие-то показания.

— У тебя с собой раскладка по крови ребят из Академии?

— Да, сейчас.

Смахнув пыль со стола и положив рядом два документа, оба быстро и по-деловому сравнивают показатели. Знакомых имён в найденном списке нет, но вот по показаниям становится ясно, что они связаны со смешиванием магии. Отдельной строчкой идёт «коэффициент всасывания umbra».

У всех он разный, но в раскладке от лекарей Службы такого вообще нет.

Кирилл закуривает, ощущая неприятную дрожь омерзения к самому месту и к тому, какие мучения здесь творились с живыми людьми. В конце концов, не зря же ремни у кушеток. Не зря валяются бинты, а на стенках некоторых банок кровавые подтеки.

— Я одного не пойму — что это за список? В Академии не было столько похищений, да и ни одного имени не упоминается.

— Это не студенты, — Николай тычет пальцем в несколько строк. — Эти имена я видел в документах Бюро среди дел о пропавших магах. Кто-то очень давно занимается этим. Чёрт! Здесь могла быть и Кира. Мне страшно представить…