Туман и гроза (СИ)

Кирилл крепко сжимает перила вмиг ставшими ледяными пальцами и хрипло поясняет.

— Коля, здесь все.

— Что?

— Саша, Даня, мои родители, Лиза. Это фулл хаус наших близких.

Наверное, догадайся он чуть раньше или обрати ещё хоть кто-то на это внимание, они бы успели сделать хоть что-то. Выставить щиты, подготовиться.

Воздух замирает, мигают неисправно прожекторы и подсветка на баре.

Клуб заволакивает мрак и темень, в которой тут же вспыхивают язычки пламени, освещая лица. Тихий шелест и шорохи, свист ветра и запах дыма по всему помещению, слышатся вскрики и удивленные вопросы между битами музыки.

— Стражи, в круг!

Николай перекрикивает даже музыку и уже сбегает по лестнице, Кирилл за ним.

Кажется, что тени везде.

В темноте с колыханиями и вспышками огня мелькают смазанные движения стражей, но их всех слишком мало.

Тени лютуют по всему клубу. Они впиваются в магов, жадно питаясь их силой, рвутся к человеческой плоти, жаждут крови и свободы в мире людей. Стражи сбиваются с ног, заталкивая их обратно заклинаниями, огнём и землёй, собственной болью в ноющих ладонях, заговоренными и закаленными кинжалами.

Они не справятся.

Противно и едко пахнет гарью, но хуже всего — холод. Сырые и мёрзлые касания чьих-то пальцев на запястьях, колебания бесплотных теней всё время за спиной или где-то сбоку. Липкая паутина и стылое дыхание.

Сквозь грохот мебели и так и не умолкнувшую музыку слышится, как кто-то ломится в запертые на заклинания двери.

За всполохами пламени и нитями искр вокруг Кирилл высматривает хоть кого-то. Сердце бешено бьётся — во мраке клуба не видно ни черта, только зелёные маячки печатей то тут, то там, только рьяный и выжигающий огонь, только чернильные мазки вокруг.

Сплетение теней как древняя мощь тёмных ритуалов с привкусом сырой земли и крови, истлевших костей и долгого гниения под землёй.

Что-то грохочет и трещит, слышится звон стекла и бутылок.

Кирилл не считает удары и только всей волей сдерживает собственную тень. Отпусти он её — и неизвестно, кого она затронет.

Не сдерживаясь, расточает огонь, бьющийся ртутью под кожей. Он скользит раскаленной саламандрой между теней и стражей, не щадя ни одно проклятое создание.

Рядом возникает Николай. У него распорото плечо, и кровь уже пропитала косоворотку.

— Их слишком много.

— Уверен, все, кто в Службе, уже засекли….

— Но надо как-то продержаться. Найди всех магов и уведи их куда-нибудь в безопасность.

Николай пригибается под распростёртыми крыльями одной из теней и крепко сжимает плечо Кирилла вместо ещё каких-либо объяснений.

Что-то меняется.

В магию вокруг вплетается новая сила — тяжёлая и отдающая сгнившими листьями в осенней земле, ядовитым соком отравленных ягод в вине и всеми корнями древних деревьев. Она стискивает с ног до головы даже самих стражей, но от неё и тени скулят и панически съёживаются серыми комочками в ногах стражей.

В центре хаоса и завихрениях дыма и тумана возвышается Шорохов. Он опирается на трость и одним движением сжатого кулака растворяет ближайшую тень в пыль.

И тут же несколько теней растекаются в стороны, обнажая чёрную и поблёскивающую обсидианом фигуру мага-тени. Воздух вокруг него вьётся лентами плотного тумана.

Тени колыхающимися телами замирают по всему помещению, окружив немногочисленных стражей. Кирилл видит родителей, зажатых в углу, напуганного до одури Даню в круге теней. Стражи растеряны — слишком близка угроза для многих магов здесь. Он сам в хватке ледяных касаний, которые медленно высасывают огонь.

— Как видишь, я был прав, — голос мага-тени похож на шелест змеи среди травы.

— В чём же? Кажется, ничего не изменилось. Ты всё также слаб, стражи-сухри также справляются.

— Хм. Справляются?

От одного незаметного движения сгусток теней срывается с рук и моментально облепляет Кирилла так сильно, что он не чувствует себя в холодных путах.

Холод. Страшный холод высасывает все силы. От него ломит кости и пальцы, перехватывает дыхание, а боль тени кажется ожогом внутри тела.

— Забавно, — пожимает плечами Шорохов. — И это всё, чего ты добился? У тебя были куда более глобальные планы, как я помню.

— О нет! — тихий смех. — Но я близок. И я рад… что ты вернулся. Так куда интереснее, хотя твои ученики забавны. Не забывай — я всегда рядом.

Миг — и он исчезает в собственно созданной печати, отпустив теней, теперь свободных.

Стражи не теряются, а молниеносно собираются по двое и трое в тусклых перемигивающихся лампах и разят высвеченные туманные силуэты.

Кирилл рывком прожигает ближайшую тень. Боль ударяет в виски, а его внутренний монстр медленно вытекает из тела, мягко обнимая и впитывая его огонь в себя, меняет его и обращает в тёмное и выжигающее пламя. Её нежность сравнима с отравленным поцелуем.

У Кирилла дрожат руки — магия огня вычерпана, но пальцы сильнее сжимают кинжал.

Вокруг ещё так много теней, а холод пронизывает до самого сердца. Чертовски холодно. Надо ещё тепла. Согреться чьим-нибудь огнём, вырезать его из-под кожи, пустить тёплой кровью по рукам.

— Остановись!

Он оборачивается, но видит перед собой только мрак и темень. Только холод могил с запахом гниения.