Туман и гроза (СИ)

Пробормотав себе под нос «что за чертовщина» и накинув тёплый бордовый свитер на голое тело, она осторожно выходит на стылый балкон. Холодный воздух тут же заставляет поёжиться, но вид с верхнего этажа на расцвеченный огнями город впечатляет. Здесь чистота и порядок — впрочем, как и во всей квартире, только несколько высоких стульев, пепельница на узком подоконнике и раскладной столик с набором чистых колб.

Лиза наблюдает за редкими капельками дождя, пока медленно курит, гадая, спит ли сейчас Кристина.

Только по скрипу старой двери слышно, что из комнаты на холод входит Николай. Сейчас на нём только накинутая рубашка и домашние штаны, и на груди и боках ещё белеют повязки, волосы взъерошены, а сам он похож на крадущегося в полночи хищника.

— Что ты тут на холоде делаешь?

— На мне свитер. Дурные сны, но ничего такого. А ещё вид красивый.

— Да, мне об этом многие говорят.

Он садится рядом, и Лиза с удивлением видит, как Николай прищуривает взгляд, наблюдая за размазанными пятнами машин, объятых желто-оранжевыми фарами и огнями. И хотя она выдыхает дым в сторону, тот всё равно вьётся вокруг Николая, оплетая крепкие руки и тело.

— Какая тихая ночь. Так и кажется, что не к добру.

— Или ты во всём видишь только угрозу.

— Кирилл сегодня сказал то же самое. Плохие предзнаменования часто себя оправдывали. И я не знаю, что будет завтра. Не то, что я могу контролировать. И это плохо.

— Ну, жизнь вообще плохо поддаётся контролю, знаешь ли. Порой что-то случается помимо нашей воли, и остаётся только подстроиться.

Николай скептически хмыкает. В конце концов, можно сказать, что он даже контролировал сами тени — через Службу и дисциплину стражей. А теперь слишком многое идёт не так.

Лиза всё-таки подмерзает и удивляется, как Николаю нормально в полураздетом виде, хотя не то, чтобы она против. Впрочем, возможно, тот просто не замечает таких мелких неудобств — мысли заняты другим.

И всегда начеку.

Стоит Лизе спрыгнуть со стула на прохладные и скрипучие доски, как он следует за ней в тепло комнаты и уже там, где нет ветра сквозь щели, в отсветах огней, притягивает её к себе.

Тёплые руки скользят по телу под свитером, настойчиво, и в то же время ласково. Лиза чувствует скрытую силу в нём.

Мощь, выкаленную тренировками, глубокими ранами и сдержанностью.

Она ощущает, как бьётся его сердце, когда проводит рукой по груди. Кошмары остаются в снах — Николай перед ней, живой, пусть под пальцами ощущаются шероховатые бинты с запахом лекарств.

Свитер колючим пятном остаётся на полу вместе с рубашкой и бельём.

Утро пахнет кофе и корицей.

Проснувшись первой, хоть и по будильнику, Лиза взяла на себя смелость отыскать на кухне турку и пакетик с кофе, судя по аккуратной подписи, — «гаванский ром». Пахнет действительно чем-то жарким. Тропическими фруктами и алкоголем.

Она проверяет сообщения на телефоне — пусто — под бодрую мелодию, которая помогает разогнать засевшую внутри тревогу. Ей не даёт покоя мысль, как себя чувствует сестра, которая так не любит больницы и одиночество.

Отчасти Лиза знает, что сама в этом виновата. Ей казалось, что Кристина справится сама спустя год после смерти мамы, а ей самой хотелось быть ближе к лавке в городе — и жить самостоятельно. Возможно, стоило остаться. Кристина однажды с горечью сказала, что Лиза просто хотела уехать от воспоминаний о смерти мамы и бросила их всех. Возможно, так и было, и Лиза старалась быть в последние годы ближе к маленькой сестре.

Сейчас она понимает, что могла чувствовать Кристина. Как ждала встреч на выходных. Или когда неловко бурчала, что скучает.

И всё-таки не хотелось поддаваться унынию, а вместе с тем терять надежду, что всё наладится. Больше всего на свете Лиза хотела хоть как-то помочь — хотя бы раскручивать клубок тайн с Орденом, тем более, ей самой интересно.

Кофе едва не сбегает как раз в тот момент, когда Николай заглядывает на кухню.

— Для меня порция найдётся?

— Конечно. Ты не против, что я здесь шурую?

— Только не трогай банки на нижней полке — там далеко не чай. А, и моя кружка — высокая чёрная. Любые другие можешь брать. И кофе, закрой, пожалуйста, чтобы не выветрился. Я быстро в душ.

Выдав всё это, как набор инструкций, Николай оставляет Лизу наедине с кофе и ощущением, что она всё может сделать не так. Словно за его словами скрывается больше «не», чем он произнёс. Или ей просто так кажется.

Аккуратность и порядок в квартире отчасти пугают. Даже мусорное ведро с тремя отделениями для разного вида отходов, а чашки стоят стройно в ряд на полке.

Лиза разливает кофе на двоих, решив, что позавтракать можно и где-нибудь по дороге — а то ещё окажется, что омлет обязательно должен быть прямоугольной формы и с правильными кубиками помидор.

Николай появляется уже с влажными приглаженными волосами, застёгивая пуговица за пуговицей чёрную выглаженную косоворотку, которая пока не заправлена в брюки, и такая лёгкая небрежность ему невероятно идёт.

— О, какой кофе! Спасибо. Как твои кошмары?

— Больше не беспокоят. Ого, кто это?

Лиза наклоняется, пытаясь лучше разглядеть, мелькнувшее под столом серое пятно.