Туман и гроза (СИ)

Вот что Кирилл имел в виду. Он уже знал это. Кристина ощущает, как ей становится тошно. Она не знала никого из тех, кто пропал, но от этого не легче.

— Я, пожалуй, пойду, — она поднимается и отставляет стакан с негромким звоном о другой.

— Эй, ты же говорила сегодня со стражами? — в глазах Дины жадный блеск новых сплетен. — Неужели они не сказали тебе про трупы?

— Нет. Мы обсуждали только то, кто на меня напал. Простите.

На учебном столе в спальне чашка с остывшим чаем, который уже покрылся плёнкой, книги, зарисовки трав и открытый ноутбук.

По комнате растекается музыка Era, пока Кристина раскладывает всё по местам, размышляя. Каждый момент встречи с Кириллом она нанизывает на тонкую нить мечтаний и желаний. Мысли о нём почти также болезненны, как и те царапины на его спине. Они кровоточат несбыточностью.

Сегодня она видела, как он танцует с тенями. Как расточает огонь, дикий, жаркий, испепеляющий. Как встаёт на дыбы его сила. Она не понимает, как кто-то может не терпеть стражей и считать их злом. Но между ними пролегает пропасть, через которую нет мостов. Для него она никто. Вот только сам он стал наполнять её мир.

Есть только один человек, чей голос она сейчас хочет услышать. И, забравшись на кровать с ногами, она набирает номер.

— Кристина, — в голосе сестры тревога. — Ты как?

— Я не знаю. Кажется, всё пошло наперекосяк.

— О-ох! Держись. Я слышала, что у вас творится. Но надеялась, что тебя это не затронет. Может, мне приехать к тебе?

— Нет. Я буду завтра в городе. Позвоню, когда освобожусь.

— Запомни, — голос Лизы звучит твёрдо и уверенно. — Ты сильная. И со всем справишься. А я буду рядом, когда бы я тебе ни понадобилась.

— Спасибо. Пожалуй, мне надо поспать.

— Увидимся завтра.

Экран телефона гаснет. Кристина смотрит в окно, по которому начинает барабанить дождь. От утреннего солнца ничего не осталось. Она медленно проваливается в дрёму. И последняя мысль мелькает, что вена на сгибе локтя неприятно ноет.

========== -6- ==========

Школа стражей, около десяти лет назад

Когда маг лишается силы, это похоже на бездонный колодец внутри.

Пальцы поневоле скребут по полу, по стенам, сжимаются в кулаки, словно пытаясь дотянуться до того, что всегда было внутри.

Кирилл сидит в углу комнаты, прижав колени к груди. Спину холодит крашеный камень стен. Грудь судорожно вздымается, тело трясётся в ознобе. Он привык к жидкому огню внутри своих вен, к ощущению силы земли, научился жить с бурями внутри. И теперь почти сходит с ума без них. Падает на дно колодца, которого никогда не достигнет.

Он закрывает глаза и вспоминает.

Дым, стекающий с кончиков пальцев. Пламя с запахом бергамота в ладонях.

Из груди вырывается всхлип.

— Эй, — глухо раздаётся рядом. Он вздрагивает, не зная, что может быть слышно за тяжёлым камнем стен.

— Тяжко, да? — голос глухой, но он… ободряет.

— Х-холодно, — с трудом отвечает Кирилл и пытается устроиться поудобнее. И тут же сжимается обратно, как пружина. Каждое движение отдаётся звоном пустоты, голова кружится.

— А, знакомо. Привыкаешь после третьего раза.

Кирилл сглатывает. Ногти до боли впиваются в ладони. Он не думает, что когда-нибудь привыкнет к бездне внутри.

— Живут же как-то люди без силы, — продолжает голос. — За что тебя так?

— В-воз-зразил Шор-рохову.

— И ты туда же! Первый год обучения?

— Д-да.

Голос замолкает. И Кириллу кажется, что бездна внутри углубилась.

— Не молчи, — просит он.

— А, это я время считал. Два часа прошло. Осталось шесть. Ночь переждать да день пережить, да?

— Тебя за что? — Кирилл запрокидывает голову, впиваясь в слепящий свет лампы. Ему кажется, что прошла вечность.

— Своевольничал на практике. Забрался глубже в тени, чем было разрешено. Второй год обучения.

— Ур-род.

— Шорохов? Нет. Он просто показывает нам всё, с чем мы можем столкнуться. Даже если это потеря силы. Стражами становятся сильнейшие. Остальные разбредутся потом по отделам Службы. Будут следить за печатями, разгребать последствия нападения, составлять отчеты. А таким, как нам, сражаться с тенями.

Кирилл не понимает. Пока. Но он ещё научится считать часы в комнате, где вместо огня холодная бездна.

— Тебя как зовут? — любопытствует голос.

— Кирилл.

— Николай. Как выпустят, пойдём в бар. Я знаю одно место…

Кирилл усмехается. Вытягивает ноги. Кажется, они подружатся. По крайней мере, мысли у них сходятся.

***

Отблески пожаров видны издалека. Он бежит, рвётся вперёд, пронзает мир теней на последних вздохах. Слишком поздно. Колени бьются о колкие камни, пронзая острой болью. В зрачках отражается свет костров, которые плавят сам камень. Истошно ржут кони. Крики людей надсадные, и ясно — им уже не помочь. Везде — смерть.

Он жадно обводит взглядом лужайку и парк перед домом. Трава вся смята, деревья выкорчеваны и искорежены. Он заставляет идти себя вперёд. На крыльце дома мертвецы с застывшими глазами и искаженными огнём телами.

Среди них отец и мать. Не двигаются. Не дышат. Дым вбивается в горло, и он не сразу понимает, что кричит от ярости.