Туман над Фудзи

– Есть. Сегодня буддизм исповедуют примерно семьсот миллионов человек. Но очень много школ и направлений. Буддизм пришел в Японию, когда уже существовал синтоизм. Соединившись с синто, он обрел уникальные черты. Основная мысль буддизма заключается в том, что все в мире – иллюзия. Нужно суметь посмотреть на все с этой точки зрения. Вы, наверное, слышали про сансару? Это течение жизни от рождения до смерти. И на все влияет карма. Так вот, с точки зрения буддистов, это клетка, которая выглядит как свобода. Буддисты никуда не торопятся. Рано или поздно сансара исчезнет, все станут буддистами.

– А кто такие Бодхисаттвы? Можно поподробнее, – перебил Яну Вадим.

– Да, вы про них услышите часто. Бодхисаттва – это обычный человек, но уже очень просветленный. В своих медитациях он сумел практически дойти до нирваны, но понял, что не имеет права уйти. То есть он принимает обет не уходить, разделяет наши страдания. И не уйдет, пока мы все не просветлимся.

– Жизнь его будет вечна, – заметил Вадим.

– Кто знает, – засмеялась Яна.

– А что это за монастырь?

– Вот вы и посмотрите. Вперед, мои любознательные друзья. – И Яна взмахнула своим факелом.

Монах помог им донести чемоданы до их апартаментов и с поклоном открыл двери, которые выглядели, как ширма из рисовой бумаги.

– Нет, ты только посмотри, вот тебе и келья! – удивлялась Лиза.

Их взорам открылась просторная комната, полностью выстеленная бамбуком, двери-ширмы легкие, бесшумно открывающиеся, понятное дело, пропускали любой шорох извне. Но как-то не хотелось ни шуметь, ни общаться. Хотелось только молчать и смотреть по сторонам. Какими сразу светлыми и ясными становятся мысли! Мгновенно улетучивается все лишнее, остается только главное. Оказывается, сколько заложено в пространстве. Вот комната. Она на первый взгляд пустая. Но как же много ты находишь в ней. Прямо напротив входа, на небольшом возвышении – огромное окно во всю стену, низкий столик и два подходящих пуфика. На столике чайник и две пиалы для чая. Громадный стенной шкаф, как и ширма, с раздвигающимися дверьми. Вадим открыл дверцы.

– Так, матрасы, подушки, стало быть, на полу спать не придется.

– Как тут тихо и спокойно. И очень тепло. Я думала, мы тут замерзнем, на улице зябко, а батарей под окнами не видно.

– Так вот же обогреватель включен на полную.

– А туалет? Надеюсь, имеется? Ой, ты только посмотри! Тут не только туалет, а целый туалетный отсек.

Лиза открыла уже обычную деревянную дверь, никакую не ширму, где находился умывальник. Со специальной скамеечкой и зеркалом, а за следующей дверью наблюдался замечательный японский унитаз со всеми наворотами и прибамбасами. Тут тебе и душ, и вентилятор, и проигрыватель, все что душе угодно. Ну и ладно, что баня общая. Туда можно и не ходить, все есть в унитазе.

Из коридора донеслось:

– Ужин. Монахи приглашают нас на ужин.

Яна еще в автобусе предупредила, что монахи не едят ни мясо, ни рыбу.

– А почему? – И не стала томить нас длинным ожиданием. – Потому что они верят в реинкарнацию душ. И неизвестно, кем они станут в последующих жизнях. Может, карпом, а возможно, и козочкой. Вот именно поэтому они и не едят ничего живого.

– А если они в колосок превратятся? Пшеничный?

– Не превратятся. Они слишком много молятся. И, кстати, они нас приглашают к себе на службу. Как правило, это рано утром.

– А поговорить с монахом можно? Наедине? – спросил Матвей, чем вызвал всеобщий интерес.

– Да. Конечно. И после службы можно, да и вся ночь впереди. Найдите время. Монахи говорят по-английски и никому не отказывают.

Лиза толкнула локтем Вадима:

– Пойдешь?

– Да как-то не собирался. Нет, не пойду. То есть потом, естественно, пожалею. Но пока у меня нет таких глобальных вопросов, чтобы монахов отвлекать. А с будничным можно и к тебе обратиться.

– О! Это правильно. И отвечу совершенно безвозмездно. Еще и накормлю тебя вкусным обедом.

Сидеть за ужином было крайне неудобно. Европейский человек не привык сидеть на коленках.

Через какое-то время каждый приспосабливался, как мог: кто боком, кто по-турецки. И все равно ноги затекали, сложно было согнуться пополам, чтобы дотянуться до еды. А готовили монахи изысканно вкусно. И наконец-то было понятно, что это за еда. Кабачки, всевозможные каши, сладкий мармелад. И чай вкусный, наваристый. Их низкие подносики располагались друг напротив друга так, что видишь всех и сразу. По центру сидел монах.

– Чего это он тут уселся? Караулит нас? Или смотрит, много ли мы едим и достаточно ли жадно? – предположила Инесса.

– Нет, он тут вам в помощь. Может, вам еще захочется. Добавки, например. Или чаю?

– Так, конечно, захочется. – Инесса тут же выставила руку вперед с пустой пиалушкой и громко произнесла:

– Вот в этой тарелке – прямо объедение. Пальчики оближешь. – И она начала раскачиваться в сторону монаха, изображая поклон.

Монах тут же легко вскочил, выхватил пиалушку у Инессы, куда-то убежал, а через минуту вернулся с полной. Отдал с поклоном.