Туман над прудом

– Ну, вот это дело. А то про кружок какой-то чепуху мелешь. Что ж, – медленно, но уверенно, он подошел к двери и взялся за массивную ручку, – проходи!

Саша сомневался, что маленький старичок осилит тяжелую на вид деревянную дверь, но тот с легкостью распахнул обе створки.

Снаружи сразу послышались странные звуки. Саша выглянул и не смог поверить своим глазам: он стоял на пороге здания КОРа и смотрел на взмывающую ввысь колокольню Собора. Мимо с огромной скоростью мчалось множество автомобилей, люди, одетые в непривычную для Саши одежду, спешили куда-то по преображенным тротуарам.

«Башня на месте, – думал юноша, – но все выглядит совсем другим. Что же это такое: будущее или прошлое? А может, совсем другой мир?»

– Полагаю, – ответил на его немой вопрос старик-привратник, – что это будущее в пределах ста лет от твоего времени. Что-что, а время я определять еще могу…

Саша, совсем позабыв о нем, обернулся. Маленький старичок стоял прямо за его спиной, на пороге бело-золотого зала, придерживая створку резной деревянной двери.

– Это… Невероятное что-то, – прошептал Саша, восхищенный, пораженный и испуганный одновременно.

– Ну, если не желаешь оставаться, я тебя верну в твой мир, – пожал плечами его собеседник.

– Нет! – тут же откликнулся юноша. – Я, пожалуй, все же останусь здесь.

– Вот и хорошо, – вздохнул старичок. – Тогда проходи, мне двери надо закрыть. Сквозняк совсем не на пользу моим старым костям.

Саша сделал шаг вперед, ступая на мощеный тротуар. Странным было понимание того, что ты шагаешь на дорогу из совершенно другого времени.

Он услышал шорох за спиной и снова обернулся. Старик уже почти сомкнул створки, и все, что успел сказать ему Саша перед тем, как двери закрылись, это:

– Спасибо!

Последний раз он поймал взгляд внимательных глаз привратника, затем расстояние между створок исчезло, резная дверь стала единым целым, а вскоре и вовсе преобразилась в золотистого цвета ровную стену.

Саша изумился снова, увидев, каким стало здание, из которого он вышел. Гармоничное, светлое, украшенное белыми полуколоннами, оно походило теперь на греческий храм, образец великого искусства. В изумительных цветах афиша шекспировской трагедии «Ромео и Джульетта», растянувшаяся ярким полотном на фасаде, только подчеркивала сие великолепие.

«Вот это настоящая красота!» – восхищенно подумал он, снова оглядываясь.

Великолепный собор, преобразившийся КОР… Каких еще чудес ему ожидать от нового мира? Его не пугало даже количество машин, не тревожил их шум и гудение моторов. Он чувствовал, что это место подходит ему, молодому, романтичному и творческому. Он чувствовал, что именно сюда и хотел попасть, именно здесь и хочет остаться.

Память воды

На набережной, как всегда, было полно народу. К сожалению, в Ижевске не так много мест, где можно просто пройтись, прогуляться, наслаждаясь природой или красивыми видами. Набережная – одно из них.

По ней можно долго идти, думая, разговаривая или просто глядя по сторонам. На ней можно остановиться и осмотреться: взгляду тут открывается такой широкий простор, который, пожалуй, не найдешь больше нигде в городе, заставленном бетонными коробками высоток. Взгляд отдыхает, блуждая по водной глади, слегка подернутой рябью от проплывающих мимо лодчонок и катамаранов, далеких катерков и мелкой рыбешки, выныривающей на поверхность за какими-нибудь крошками.

Я стою, а передо мной лежит не океан, не море, а всего лишь пруд. Большой, созданный трудом тысяч человек котлован, почти три столетия назад был вырыт и залит водами прирученной реки для нужд железоделательного завода, с которого и начинался город. Я, наверное, не ошибусь, если назову этот пруд одним из самых больших искусственных водоемом в Европе из числа тех, что не предназначены для производства электроэнергии. Площадь его зеркала составляет двадцать четыре квадратных километра. На такой территории легко бы уместились семь Центральных парков Нью-Йорка, пятьдесят четыре Ватикана, сто тридцать Эрмитажей.

А вот и заводы: металлургический и оружейный, они заполнили собой весь левый берег. Стоят, важные и нужные, пыхтя трубами, как господа сигарами. Они могут себе это позволить – ведь с них началась история этого места. С них и вот с этого самого пруда, на котором сегодня так приятно играют солнечные блики.

Я смотрела на них и не заметила, как совсем рядом со мной вдруг остановился старичок. Он оперся на перила так же, как и я, и так же, как и я, щурясь от солнца, посмотрел вдаль.

– Благодатная погода, – сказал он с удовольствием в голосе.

– Очень хорошая, – ответила я.

Старичок выглядел приятно. Одет в выглаженную рубашку и брюки, волосы сплошь покрыты сединой, на шее прицепленные к веревочке очки, а на голове особенно лихо, по-молодецки лежит кепочка. Колоритный такой старичок. Мне он понравился, поэтому я была совсем не против поговорить с ним.

– Я, кажется, где-то тебя уже видел, – сказал он, посмотрев на меня добродушным взглядом, и улыбнулся.

– Может быть, в Драматическом театре? Я играю главную роль в новой пьесе.