Туман над темной водой

– Да, правильно. Они ночью лаяли, как ненормальные. Полиект Кириллович сказал, что на грозу, но, может, и на чужих. А днем я лая не слышала. Но с речки это и невозможно, да и спала я днем крепко. В общем, постойте, я сейчас соседям позвоню.

Она сбегала домой, взяла телефон, нажала на кнопку, включая его, бросила взгляд на сопящего сынишку и снова выбежала на крыльцо.

Экран засветился молочным светом, показывая, что смартфон готов к работе. Ирина открыла последние вызовы, набрала номер Куликовых, коротко предупредила о нежданных гостях.

– Он сейчас загонит собак, – сказала она, отключившись, и машинально открыла иконку текстовых сообщений, где жирно светилась цифра 1.

Оно пришло с неизвестного номера и гласило: «Тебе не жить, сука. И щенку твоему тоже. В город лучше не возвращайся».

Прочитав его, Ира невольно побледнела и машинально дернулась, стирая сообщение, внося номер в «черный список» и тут же выключая телефон.

– Что-то случилось? – спросил внимательно наблюдавший за ее судорожными движениями Александр.

– Нет-нет, все в порядке. – Не хватало ей еще грузить незнакомых людей своими проблемами. – Идите, Полиект Кириллович вас ждет.

– До встречи, Ирина Поливанова. И про медсестру подумайте. Ее Таня зовут, – спокойно сказал Александр, взял своего молодого товарища за плечо и зашагал в сторону деревенской улицы.

Ира, как зачарованная, стояла на крыльце и смотрела им вслед, испытывая отчего-то острое чувство потери.

Глава 4

Обратно в лагерь Веретьев возвращался еще более встревоженным, чем уходил. Они с Ленькой обошли три окрестные деревни, и во всех никто не видел сегодня Пашу Головина. Такое чувство, что, распрощавшись с друзьями утром, тот словно сквозь землю провалился. С учетом близости гибельных болот это было очень страшное образное выражение.

Конечно, Ольга говорила, что болота эти Павел знал как свои пять пальцев и даже в юности вехами прокладывал путь в самое сердце трясины, но кто знает, что могло поменяться здесь с годами. Вот только зачем его могло понести на эти самые болота, если дорога в деревни вела совсем в другую сторону? И почему Павел так и не дошел до своего родного Заднего, до которого напрямки через лесок было совсем рукой подать?

Ответа на эти вопросы у Веретьева не было, и он мучился снедавшей его тревогой, от которой даже покалывало кончики пальцев. Лагерь уже спал, только у костра, рядом с дежурящим сегодня ночью Игнатом, сидели еще три головы: две светловолосые и одна седая. Ольга, Таня, Надежда.

Почему-то эта картина вызвала в памяти вид совсем другой головы – с выбившимися из не туго заплетенных косичек медовыми прядями, слегка выгоревшими на солнце. Эта смелая девушка Ирина, бросившаяся, как волчица, уводить их от норы с детенышем, была совсем непохожа на деревенскую, несмотря на простенький сарафанчик и уже устоявшийся ровный северный загар, выдающий, что она много времени проводит на свежем воздухе. Да и лицо было не городское: свежее, выспавшееся, без теней под глазами и легких морщинок, неизбежных при ежедневном офисном стрессе. И чего она делает в сельской глуши одна с ребенком?

Впрочем, додумывать эту мысль было некогда, потому что при виде появившихся мужчин взметнулись сидящие у костра женщины. Первой со всех ног к Веретьеву бросилась Таня.

– Вернулись? Ну, и слава богу.

Он не увидел, а скорее седьмым чувством осознал, что она была готова повиснуть у него на рукаве, но в последний момент сдержалась. Он не был «ее мужчиной», с которым позволительно было такое бурное проявление радости. Потом подошла Ольга, лицо которой было чуть бледнее обычного.

– Ну что? Нашелся?

Веретьев отрицательно покачал головой.

– Его никто не видел.

– Вообще никто? – напряженно уточнила она. – Ни в одном доме?

– В Заднем всего два жилых дома. Там его точно не было. У одного из жителей во дворе две кавказские овчарки. Здоровенные и дрессированные. Натасканы при приближении чужаков подавать голос. Сегодня они не лаяли, а это значит, что в деревне никого чужого не было. И вот этого я понять никак не могу. Мы с Ленькой не поленились, обошли еще две деревни неподалеку. Крюк дали в общей сложности километров десять. В одной деревне пять жилых домов, во второй, с учетом дачников, пятнадцать. Не заходил туда Паша, и никто с ним не разговаривал.

– И где же он тогда? – В голосе Ольги зазвучали близкие слезы. – Не мог же он в город уехать.

– Не мог, – согласился Веретьев. – Или мы чего-то не знаем. Пожалуй, сделаем так. Завтра отправим кого-нибудь из ребят к машинам. Посмотрим, на месте ли Пашкин джип. А сами прочешем лес и болота. Вдруг его все-таки зачем-то туда потянуло. Мог упасть, ногу сломать, например. Да мало ли что. Мы его найдем, Оль, я тебе обещаю.

Она кивнула, глотая слезы.